Фредерик Пол - Парень, который будет жить вечно

Этот ответ не улучшил настроение Тана.

— Я не боюсь, Эстрелла, — рявкнул он обиженно, задумался, как бы поязвительнее ответить, и сразу нашелся: — А почему у тебя такое лицо?

Она долго смотрела на него. Стэн заметил, что ее левое веко опускается ниже правого.

— Бык наступил, — буркнула она наконец и добавила: — Похоже, полет будет очень долгим.

Долгим ли будет полет — об этом они думали постоянно. Разыскания Эстреллы давали некоторую пищу для размышлений.

— Этот трехместник ни разу не проводил в полете дольше восемнадцати дней в одну сторону, — сообщила она. — У нас припасов — на шестьдесят с лишним. Конечно, — добавила она, — никто не может верно разгадать значение цветов, но дольше не может быть. В середине пути выяснится.

Да, выяснится. Стэн, как и остальные, знал об этом. Все старатели Врат, когда не спали, постоянно поглядывали на забавную спираль: та хранила тайну их жизни и смерти. Спираль меняла цвет на середине пути. А слабое тяготение, которое увлекало экипаж к корме, меняло направление и теперь влекло к носу. Тогда наступала пора подсчетов. Если истрачено не больше четверти запасов воздуха, воды и продовольствия, значит, хватит на оставшуюся половину пути и на возвращение. А если не хватит…

Они втроем жили, ели, спали в крошечном помещении, меньше маленькой ванной комнаты Стэна в доме мистера Оздена. Находиться так близко от девушки примерно его лет для Стэна стало тревожащим испытанием, а ведь они буквально жили бок о бок. И ничего с этим не могли поделать. Когда Тан отправлялся в туалет, Стэн старался не смотреть на Эстреллу: звуки мочеиспускания были отчетливыми и громкими. Всем пришлось привыкнуть к запахам друг друга, и этих запахов оказалось множество. В корабле хичи не очень много места для физических упражнений, поэтому диета, предложенная властями Врат, состояла из большого количества клетчатки. Стэн старался пускать ветры незаметно, Тан — нет; всякий раз, пуская газы, он широко улыбался. Эстрелла делала вид, что не обращает внимания.

Самое интересное, что чем дольше Стэн видел лицо Эстреллы, тем меньше замечал его обезображенность. На Тана это тоже действовало. Раз или два, когда Эстреллы не было в непосредственной близости — она уходила в туалет или спала, — Тан шептал на ухо Стэну что-нибудь непристойное. По-турецки, конечно. На корабле вообще-то не было места, откуда нельзя было бы услышать остальных, за исключением шлюпки, расположенной на дне, но жутко неудобной — мало кто мог пробыть там долго.

Эстрелла большую часть времени читала с маленького карманного экрана, но на третий день позволила уговорить себя поиграть в карты. Проиграв в третий раз, Тан с подозрением посмотрел на нее.

— Мне казалось, ты говорила, что не очень умеешь играть в покер, — проворчал он.

— Так и есть. Но это очень простая игра, — беззаботно ответила она, но потом поняла, что обидела его. И попыталась исправить положение. — Я хотела сказать, что удивлена тем, как хорошо ты овладел английским, Тан. Ты очень хорошо говоришь на нем.

Он пожал плечами.

— А как же иначе? С шести лет я ходил в школу с английским языком, пока в четырнадцать не пришлось пойти работать. — Тем не менее он смягчился. И более жизнерадостно продолжил: — Там я встретил Стэна. Мы быстро подружились, потому что нас интересовало одно и то же. Еще совсем маленькими мы бежали к качелям и начинали раскачиваться, воображая, будто мы в корабле с Врат, таком, как этот.

— И никто больше меня не удивился, что мы все-таки оказались здесь, — с улыбкой сказал Стэн. — А как жила ты, Эстрелла?

Она подобрала карты и некоторое время, не отвечая, разглядывала их. Потом коротко ответила:

— Я была мясником. Чей ход?

На седьмой день пути всем троим трудно было отвести взгляд от спирали. Ничего не менялось.

— Что ж, — оживленно сказала Эстрелла, — похоже, этот трехместник бьет собственный рекорд. Но у нас все равно неплохой запас, а завтра, скорее всего, будут изменения.

Но изменений не было ни на девятый день, ни на десятый. На одиннадцатый день Тан вздохнул, отбросил карты и сказал:

— Нужно посмотреть в лицо фактам. Мы можем навечно застрять в этой летающей крысиной норе.

Эстрелла потрепала его по руке.

— Слишком легко сдаешься, Тан.

Он огрызнулся:

— Что ты можешь знать? Это будет не первый случай. Разве ты не слышала о старом старателе — забыл, как его звали, — который вернулся домой только потому, что съел своих товарищей?