Брайан Стэблфорд - Центр не удержать

Я видел — как и она, наверное, — что гигантский богомол воспользовался этим промахом и протащил свое тело еще чуть-чуть сквозь V-образный пролом в стене, и ему нужно было совсем немного, чтобы оказаться в саду. Кажется, я закричал ей, чтобы она бежала. Как всегда, это было абсолютно бесполезно — она лучше меня оценивала ситуацию и не собиралась ждать следующего огненного плевка или попытки схватить ее. Она отступала, с оружием на изготовку, примериваясь к третьему выстрелу, — скаридские бластеры отличались сильной отдачей.

Опасаясь за ее жизнь, я совершенно позабыл про собственную безопасность и немало удивился, обнаружив вторую клешню. Она тянулась ко мне: даже с оставшимися 75 процентами зрения чудище могло гоняться за двумя зайцами сразу.

Я давно пришел к выводу, что природного чутья создатель на мою долю не отпустил. А то, с чем я родился, доверия не заслуживало. Но пока удача была на моей стороне — как и Сюзарма, я был вне досягаемости, и механической клешне пришлось убраться.

Я был уверен, что в следующий раз она свое возьмет, поэтому развернулся и побежал. Багровые цветы слева от меня внезапно превратились в сноп пламени. Ясно — голова чудовища поворачивается в мою сторону. Паника гнала дальше, хотя бежать было нелегко. Растения были посажены слишком часто. Их стебли и ветки не были одревесневшими, но все равно здорово мешали, попадаясь на пути. Единственное, что можно было сделать, — нырнуть под самые нижние листья растений — туда, где жили насекомые. Там был узкий просвет, где бы мог проползти человек, вздумай он заняться этим. Извиваться, как змея, непривычное для меня дело, но, когда смерть буквально наседает на пятки, тут и не то сделаешь.

Я полз, прижавшись к земле, насколько это было возможно. Мне казалось даже, что я плыву. Но, черт возьми, как же здесь, на земле, было тесно! Каждый сантиметр был занят насмерть перепуганными насекомыми — они не знали, куда бежать, но явно стремились убраться куда-нибудь побыстрее. Отовсюду слышались их жалобные песнопения. Шум выводил меня из себя, хотя их состояние нетрудно было понять.

Извиваясь, как змея-инвалид, я чувствовал, как негодует моя спина, чувствовал рубашку, приклеившуюся к телу, но понятия не имел, насколько сильно шла кровь. Утешала мысль, что истоми были первоклассными врачами — они восстанавливали тела и могли сделать людей бессмертными. Кроме того, они уже обещали значительно улучшить мое тело. Но боль нарастала, и заманчивость этого обещания померкла. Тем более что с некоторым запозданием возник вопрос: почему это вдруг исполинский механический богомол пытался уничтожить меня в собственном саду истоми? Что-то неладно в "королевстве истоми".

Я продолжал ползти, постепенно осознавая, в какую идиотскую ситуацию попал. Куда полз — я не знал. Где находился механический богомол, преследующий меня, не знал. Собственного оружия у меня не было, а от Сюзармы Лир я был отрезан. Насекомые не особенно приветствовали мое вторжение в их мир и не желали убираться с дороги, чтобы облегчить мне путь. По счастью, были основания полагать, что они не кусались и не жалили, хотя их прикосновения были невыразимо противны. Я думал, что они, наверное, существовали здесь, поскольку опыляли цветы, и в то же время не мог отделаться от мысли, что со вкусом сделанный и подходящим образом запрограммированный робот мог справиться с этим не хуже.

Я добрался до места, где листья почти касались извивающихся змеями вышедших на поверхность корней, — протискиваться дальше было невозможно. Корни расходились веером от главного стебля, и я забрался в пространство между ними. Теперь можно было встать. Хорошо, что листья над моей головой, напоминавшие папоротник, легко раздвигались. Их изящность восполнялась изобилием — даже когда я выпрямился в полный рост, они не шелохнулись и по-прежнему закрывали обзор. Глянув вверх, я заметил проблеск света, проникший сквозь полупрозрачную листву, но больше не увидел ничего. Насекомые, которых я потревожил своим ползанием, постепенно прекратили свое пронзительное верещание. Очевидно, они решили, что угроза их благополучию миновала. Наконец-то можно было распрямиться и прислушаться.

Не знаю, какой звук производил бы механический Бармаглот, ломясь сквозь сад, но, полагая, что его передвижение вызвало бы новый переполох, я заключил, что нахожусь и относительной безопасности.

Потом захотелось выяснить собственное местоположение, и я решил влезть на дерево. Легко сказать — на дерево, когда вокруг тебя — лишь кустарники-переростки с мягкими ветвями. Тем не менее самая верхняя часть зеленого навеса, поднимавшаяся вверх на десять метров под пятнадцатиметровым потолком, держалась на сравнительно крепких стволах. Пробравшись сквозь «папоротники», я дошел до ствола с особенно плотной листвой.