Брайан Стэблфорд: Путешествие к Центру

Другой способ сократить собственные потребности был прост. Надо было решить, что часть необходимого оборудования, которое у меня есть, сгодится, пожалуй, еще на одну экспедицию. Доходы от последней увеселительной прогулки позволили полностью выкупить мой вездеход, поэтому теперь я запросто мог добраться до любой точки поверхности. Проблемы начнутся, когда я вылезу из вездехода и стану спускаться вниз. Мой термоскафандр еще мог пройти основные проверки на безопасность, но он уже был стар и изношен. Дневная температура на поверхности Асгарда достаточна высока для комфортного проживания, но на первом уровне она никогда не подымается выше точки замерзания воды, на втором стабильно держится на добрых ста сорока градусах ниже нуля, а на четвертом сохраняется в пределах двадцати — тридцати градусов выше абсолютного нуля, как будто Асгард все еще находится в глубинах темного облака, в котором, согласно расчетам Соворова и его приятелей из КИЦ, он пребывал несколько миллионов лет назад.

Естественно, я хотел спуститься на четвертый. Я хотел бы спуститься еще ниже, если бы сумел отыскать дорогу. Но отправляться в любой маршрут, не имея самого лучшего оборудования, все равно что играть в русскую рулетку с одним лишь недостающим патроном в барабане. Если вы хотите оставить свой след в кислородно-азотном снегу, ваш термоскафандр должен быть безупречен. Крохотный дефект — и вы превратитесь в ледышку за несколько минут. Говорят, жизнь лишь временно покинет ваше тело; если вас вовремя найдут, есть надежда оттаять, но серьезный исследователь теории вероятности в такие игры играть не стал бы. Я дважды видел подобные попытки: результат — груда гнилого мяса. Даже у тетраксов нет подобных чудес.

Естественно, не в одном скафандре дело. Горючее, еда, вода — все это надо было купить. Количество расходных материалов определяло время, которое я смогу провести внизу, а от него зависела вероятность найти что-то стоящее. Нельзя забывать и о том, что если по возвращении я сумею лишь покрыть текущие расходы, то о следующей экспедиции можно забыть. Чтобы поддерживать баланс в свою пользу, необходимо постоянно выигрывать. Стоит один раз проиграть, и ты за бортом.

Потому-то я и носился по Небесной Переправе в поисках спонсора, вместо того чтобы, потратившись до последнего пенни, ринуться в неизвестность. Возможно, в глазах людей типа Соворова я действительно "ловец удачи", но я не дурак. Я вовсе не собирался умерять свои аппетиты до тех пор, пока все, до последней инстанции, на Асгарде не дадут мне от ворот поворот.

В эту ночь я спал безмятежным сном, что удавалось далеко не всегда. Утром Соворов позвонил и сказал, что моя заявка на оборудование отклонена. Он даже не потрудился извиниться или посочувствовать. Это произошло еще до того, как я закончил завтрак, и тогда мне показалось, что хуже быть уже не может.

Я ошибался.

Едва я запустил тарелки в измельчитель, как зажужжал звонок. Открыв дверь, я увидел двух спиреллов. Сначала я хотел немедленно захлопнуть ее — не потому, что имел что-то против спиреллов, а из-за крикливого одеяния этой парочки, свидетельствующего о том, что они неженатые самцы, еще не получившие статуса в своей иерархии. Способы, которыми спирелл может добиться приличного места в иерархии клана, различны и многочисленны, но большинство из них основано на унижении кого-то другого. Существует полсотни разумных существ, которых тетраксы считают дремучими варварами. На первом месте стоят люди, на втором спиреллы. Лично я оценил бы спиреллов гораздо ниже, но меня не спрашивали.

В общем, я их впустил. Чтобы выжить в местечке типа Небесной Переправы, где сосуществуют несколько сотен различных гуманоидных рас, вам надо подавлять свои инстинкты.

— Меня зовут Хелеб, — произнес первый визитер после тщательного и терпеливого осмотра моей комнаты. — Полагаю, вы — мистер Майк Руссо.

Он даже не взглянул на меня. Я не возражал; это означало лишь, что он ведет себя вежливо. Когда один спирелл смотрит в упор на другого более нескольких секунд, это расценивается как вызов и угроза.

— Именно так, — подтвердил я.

Говорил он хорошо, но у него было одно неприятное преимущество. Спиреллы вовсе не похожи на тетраксов: у них мраморная с розовыми и голубыми прожилками кожа ч две выдающиеся челюсти, которые придают им вид гусениц в крылатых шлемах, в то время как тетраксы больше напоминают бледнолицых мартышек с темной, как отполированная кора черного дерева, кожей, хотя рот у тех и других устроен одинаково — с плоским небом и многофункциональным языком.