Алан Кубатиев: Русская Фантастика 2005. Фантастические повести и рассказы

Накрыв банку со вторым комплектом рыб старой рекламной газетой, я всерьез призадумался о риске, ожидающем меня на выбранном пути.

— Могу ведь туда попасть, а обратно не вернуться, — произнес я вслух. — Застряну, как Рита. Что тогда? Жизнь робинзона без всякой надежды на изменение ситуации?

В общем, я испугался. Было из-за чего. Правду говорят, что своя рубашка ближе к телу. Рита ведь прожила на этом острове долго, привыкла, наладила быт. А я нет. Мне это на фиг не надо. У меня приличное место в более чем приличной фирме, перспектива роста опять-таки. Да, в конце концов, кто мне такая эта Рита? Что, каждому встречному на улице помогать, рискуя шкурой? Нет. Была бы еще какая-нибудь особенная красавица… Да и ни одна красавица не стоит такого риска. Это раньше, похоже, женщин было совсем мало, приходилось за каждую на мечах рубиться. Сейчас все лучше. Да, по большому счету, можно и без них обходиться.

— Не пойду я за ней, — твердо решил я.

Нет, ну правда, зачем? Десятки тысяч людей ежегодно погибают в автомобильных катастрофах, и я об этом не думаю. Не пытаюсь кого-то спасать. Войны идут. Люди на этой земле попросту никому не нужны. Только и думают, как загасить ближнего. Одним человеком больше, одним меньше — никто внимания не обратит. Риту эту давно списали со счетов человечества как потерянную без вести единицу. Нет, на роль Иисуса, пожертвовавшего собой ради спасения человечества, я не метил. Есть ведь разные люди. У одних, как у Мюнхаузена в фильме Захарова, на определенный час назначено совершение подвига, а у других — повышение собственного благосостояния. И не надо думать, что повышение личного благосостояния чем-то хуже спасения человечества! Не надо этого… Было уже. Если бы все в равной степени заботились хотя бы о себе, то не приходилось бы каждую сотню лет заново спасать человечество.

Я принес из кухни более компактную банку с крышкой и перелил в нее добытых рыб вместе с водой. Сунул банку в пластиковый пакет.

— Интересно, кто-нибудь пробовал искать у русских вирус, поражающий генотип? — пробормотал я, подходя к аквариуму. — Мы ведь все так или иначе больные. И по наследству это явно передается.

Уж насколько я считал себя прагматичным эгоистом, а и то зашевелился внутри червячок сомнения. Червяк. Толстый такой червячина. Въедливый. Наверное, это неистребимо у русских — рисковать собой ради других. Только дай возможность. Конечно, это болезнь. Наверняка с этим надо бороться. Надо учиться жить для себя. Весь мир на этом держится. Ну, в смысле цивилизованный мир.

А может, все и по-другому, может, это не болезнь, а свойство, необходимое для выживания вида в тяжелых российских условиях? Может, мы тут рождаемся такими, а потом разъезжаемся по всему миру — программисты, ученые, художники, просто дельцы — с единственной целью спасти человечество? Каждый по-своему?

Я сел в кресло, сжал в руках банку и сдернул покрывало с аквариума.

Deputy (амер.) — сокращение от «deputy sheriff», на русский обычно переводится как «помощник шерифа», что некорректно, поскольку американский «депутат» — «лицо, облеченное правами шерифа». (Здесь и далее примечания автора).

Некто Сэм Андерсон поставлял солонину по контракту с армией. И якобы на недоуменный вопрос прохожего — что означает маркировка US-UA на бочках — грузчики ответили: Дядя Сэм (Uncle Sam) Андерсон. Сегодня это один из фрагментов самой распространенной легенды о возникновении образа Дяди Сэма.

«Fire in the hole!» — предупредительный возглас при взрывных работах. Был заимствован военными подрывниками и широко распространился в американской армии. Применяется до сих пор, например при вбросе гранаты в закрытый объем.

В рассказе использованы фрагменты стихов Иосифа Бродского, Папланацци, Вероники Гудковой, Виталии Чагиной.

Не отставать от Джонсов, быть как все (англ.).