Дмитрий Емец - Владимир Мономах

Скулением щенячьим отзывалось его письмо:

"Не на мне вина за брата твоего, а на Святополке! Не в моем городе был он взят и не моими конюхами ослеплен. Не мсти мне, Володарь, а я за то отпущу тебе Василька и отдам города, что взял я у вас."

Володарь, боявшийся, что Давыд прикажет убить Василька во время приступа, заключил с ним мир и, взяв своего ослепленного брата, отправился в свои волости.

"ПУСТЬ БУДЕТ МЕЖДУ НАМИ ЭТОТ КРЕСТ!"

Заключенный мир был непродолжительным: с легкостью нарушив данное им слово, Давыд не отдал городов, захваченных у братьев, и те в отместку взяли приступом Давыдов город Всеволож. Много крови православной пролилось в тот день: дружина Володаря и Василька, разгневавшись на жителей Всеволожа за отчаянное сопротивление, перебила их всех до единого.

Давыд, видя, что нет у него сил справиться с братьями, послал пятьдесят гривен золота польскому королю Владиславу, врагу Василька, прося у него помощи. Так корыстные поляки опять сделались посредниками в усобной борьбе русских князей.

Король Владислав двинул было свои войска на помощь Давыду, но был в свою очередь перекуплен князем киевским Святополком и отказался от похода.

"Пся крев! Я и не ожидал, что всё пойдет так славно. Русичи грызутся меж собой как собаки. Я же лишь получаю от них дары. Подожду, пока они перегрызут друг другу глотки," - сказал Владислав, с удовольствием разглядывая щедрые дары киевского князя, внесенные слугами к нему в шатер.

"Щедрость" Святополкова объяснялась просто. Видя тяжелое положение Давыда, киевский князь вздумал отнять у своего бывшего союзника Волынь. И вот пока Давыд, сидя у себя во Владимире-Волынском, с надеждой ждал подхода поляков, Святополк взял его в крепкую осаду и вынудил отдать себе город.

"Коли сам не уйдешь, возьму его на щит!" - пригрозил он Давыду.

Проклиная на чем свет стоит обманувшего его "союзничка", Давыд с небольшой дружиной ушел в Червень. Положение это преданного предателя было самым нелепым, но он пылал жаждой мести - теперь уже и к Святополку. Ненависть эта на время заслонила ненависть Давыда к Василько и Володарю.

Тем временем, утвердившись во Владимире-Волынском, Святополк послал к братьям Ростиславичам, требуя, чтобы они отдали ему свои волости, как некогда входившие во владения отца его Изяслава.

"Не отдадим городов наших Святополку! Выступим против него - и лучше головы свои сложим, чем отдадим свое!" - отвечали Василёк и Володарь.

Дождавшись, пока Святополково войско войдет в границы их владений, братья Ростиславичи вышли ему навстречу и стали со своими дружинами в чистом поле.

Медленно, шаг за шагом сближались рати: выставив длинные копья, высоко подняв щиты. По бокам - конные отряды княжеских дружин, в центре пешие ратники, собранные с земель.

Сомкнуты на рукоятях ладони, вынуты обоюдоострые мечи из деревянных, оббитых кожей ножен. Славные, надежные мечи - высоко ценятся они в степях и землях польских и венгерских, знают их в самом Царьграде да только не на правое дело извлекли их ныне.

Русские против русских, православные против православных - прольют свою кровь на радость иноземцам. Поворотить бы им назад, но - нет: вперед идут. Все ближе, ближе... Сейчас встретятся. Кто бы не победил - Русь проиграет.

* * *

Перед самым боем, когда обе рати разделяло уже не больше сотни шагов, слепой Василько, выехав на коне впереди своей рати, поднял над головой руку с крестом и крикнул Святополку.

"Узнаешь этот крест, князь киевский! Вот, что ты целовал в Любече! Сперва ты отнял у меня глаза, а теперь хочешь взять и душу! Так пусть будет между нами этот крест!"

Не желая слушать эти слова, Святополк в ужасе зажал уши руками.

"Убейте его! Пусть он замолчит и не говорит мне это!" - закричал он.

Бывшие при Святополке половцы пустили в Василько с дюжину стрел, но не одна из них не попала.

"Не станем больше стрелять, князь! Чудо это великое! Сам ведаешь, с пятидесяти шагов стрелу сквозь медное кольцо пропускаем, а тут с тридцати шагов слепца с коня не собьем!" - сказали они киевскому князю и отошли в страхе.

Находившийся при войске Святополковом священник в ужасе упал на колени. Почудилось ему, что видит он огромный прозрачный крест, возвышающийся над Васильком и упирающийся в небеса. Не только священник видел этот крест, но и многие ратники.

В следующую минуту дружины сдвинулись, ряды сражающихся сомкнулись, и произошла жестокая сеча - сеча русских с русскими, братьев с братьями. Не было пронзительных выкриков, конских атак и дождя стрел - лишь глухой гул, стоны и звон мечей. Рубились молча, ожесточенно, сплеча. Рубились так, будто совесть свою хотели зарубить...