Алексей Калугин: Эпоха сдохла

Неожиданный поворот темы – оказывается, у нас есть президент. Выходит, у нас республиканская форма правления?..

Ладно, попробуем подойти иначе; главное – не зацикливаться на неразрешимом вопросе.

Так, хорошо, допустим, у нас республиканское правление. Допустим, у нас даже есть президент. Вопрос – зачем он нам нужен?

Интересный вопрос…

– Ты чего не ешь?

– Что? – оторвавшись от размышлений, я растерянно посмотрел на Любашу.

– Остыло уже, наверное.

– Нет, нет, все нормально, – заверил я Любашу и принялся с ожесточением ковырять вилкой яичницу.

Надо же, у нас, оказывается, есть президент, которого даже по телевизору показывают, а мы – мы с Любашей – понятия не имеем, зачем он нужен.

– Постой-ка! – я кинул вилку на недоеденный завтрак и снова раскрыл словарь. – Тут сказано «выборный глава государства», – я многозначительно посмотрел на Любашу. – Выборный!

– Ну и что? – пожала она плечами.

– А кто его выбирал?

– Не знаю.

– Когда были выборы?

– Кажется, год назад.

– Точно?

Любаша задумчиво посмотрела на желтое пятно на потолке – последствие евроремонта соседей сверху.

– Я на выборы не ходила. Это точно.

– Выходит, президент нам не нужен? – сделал я напрашивающийся сам собой вывод.

– Получается, что так, – подумав, согласилась Любаша.

– Но он все же есть!

– Наверное, кому-то он нужен.

– Но мы забыли о нем! Понимаешь? – я даже подался вперед, так мне хотелось, чтобы Любаша меня поняла. – Это значит, что на нашу повседневную жизнь факт наличия или отсутствия президента никак не влияет!

– Понимаю, – Любаша глянула на настенные часы. – Зато очень значительное воздействие на нашу повседневную жизнь оказывает факт наличия или отсутствия денег.

– Это ты к чему? – не понял я.

– К тому, что ты на работу опаздываешь.

Я быстро наколол на вилку и проглотил оставшиеся два кусочка здорово подгоревшего с одной стороны, а с другой совершенно сырого бекона, глотнул вчерашнего чаю из забытой с вечера на столе кружки и побежал собираться.

По дороге на работу мне не давала покоя мысль о забытом президенте. Странная забывчивость не была связана с провалами в памяти – в этом я был уверен. Хотя бы потому, что мы с Любашей одновременно забыли значение одного и того же слова, и это трудно было списать на обычное совпадение. С запоздалой досадой я подумал о том, что нужно было включить телевизор – интересно, узнал бы я президента в лицо? Любаша, судя по всему, его не признала.

В метро народ, как обычно, читал детективы в мягкой обложке и иллюстрированные журналы. Если у кого в руках и была газета, то открытая на странице светских сплетен или спортивных новостей.

На работе – то же самое.

– …Видел, как вчера «Зенит» просадил?..

– …Мне такого леща притащили!..

– …А теща мне и говорит…

– …Представляешь, завис на самом интересном месте!..

– …Нет, не смотрел и смотреть не собираюсь!.. Нет, я тебе говорю!..

– …А мне какое дело? Почему я должен смеяться, если анекдот не смешной?..

И ни слова о политике.

Пришлось брать инициативу в собственные руки:

– Я сегодня утром по телевизору президента видел.

Долгая пауза.

Весь отдел смотрит на меня, а я глупо улыбаюсь.

– Кого ты видел? – спрашивает наконец Витька Зудов.

– Президента, – отвечаю я.

– А, – многозначительно кивает Витька. – Президента… А кто это такой?

– Глава государства, – объясняю я.

– Какого государства?

– Нашего.

Пауза.

– Кончай трендеть!

Выяснилось, что из восьми человек, работающих со мной в одном отделе – интеллигентных, надо сказать, людей, с высшим образованием, – никто не помнил, кто такой президент.

Хорошо, что я догадался с собой словарь прихватить, потому что на слово бы мне не поверили.

После этого все тот же Витька Зудов подключил к своему компьютеру телетюнер, который держал в столе, чтобы начальство не видело, и мы все вперились в экран, с нетерпением ожидая очередной выпуск новостей.

– Президент… – тихо бормотал у меня за спиной Игорь Родин. – Президент… А кто ты такой, господин президент?..

– Тихо! – одернули его, когда на экране появилась заставка новостей.

И вот он идет по красной дороже, расстеленной от дверцы лимузина к широкому крыльцу, на котором толпятся напряженно, как при запоре, улыбающиеся люди. Лет пятидесяти, невысокий, худощавый, волосы редкие, назад зачесаны, нос длинный, глазки маленькие, узкие губы сжаты в щелку.