Алексей Калугин - Сеющие ветер

Солнце, похожее на большой переспелый апельсин, не прошло и трети своего пути по небосклону, а воздух был уже горячим и влажным. Все тело Закладина, облаченное в строгий темно-синий костюм с академическим значком на лацкане, едва он ступил на трап, мгновенно покрылось испариной. К тому же и сила тяжести на Штраке несколько превышала привычную ему земную. Закладин, потянув вниз, ослабил узел галстука.

К трапу подкатил легкий открытый джип.

– Вы Семен Закладин, эколог? – спросил, приподнявшись со своего сиденья, водитель.

На нем была просторная полуспортивная одежда зеленовато-бурого цвета и выгоревшая широкополая шляпа.

– Да, – кивнул Закладин.

Посмотрев по сторонам, он лишний раз удостоверился, что, кроме него, из корабля больше никто не вышел.

– А я – Мат Хансен, врач из поселка Пиллой, – представился водитель. – Как долетели?

Легко взбежав по трапу, он взял из рук Закладина одну из его сумок.

– Наверное, неплохо, – ответил, спускаясь вслед за ним, Закладин. – Мне не с чем сравнивать, я первый раз летел грузовым кораблем.

– А к нам другие и не летают, – рассмеялся Хансен. – Да и этот бывает только два раза в стандартный год. Так что вы застряли тут минимум на полгода.

– Жарко здесь у вас, – пожаловался Закладин, снимая пиджак и галстук. Аккуратно уложив их на заднее сиденье джипа, он расстегнул воротник рубашки и закатал рукава.

– Это только в космопорте, – сказал, садясь за руль, Хансен. – Бетонное покрытие раскаляется на солнце, как сковорода. К тому же влажность тут высокая.

У грузового люка быстро и ловко орудовали автопогрузчики, выбрасывая что-то из чрева корабля и загружая в крытые брезентом грузовики.

Обогнув их, Хансен развернул джип в сторону зеленой полоски за краем бетонного поля.

– А вы сами давно на Штраке? – спросил Закладин.

– Я коренной штракианин. Мои предки поселились здесь без малого сто лет назад. Слышали про экологическую катастрофу на Дагоне-2, когда кто-то занес туда фиолетовую слизь, истребившую всю растительность? Эвакуированных колонистов с Дагоны переселили на Штрак.

Съехав с бетонного покрытия, машина миновала небольшую рощицу невысоких, развесистых деревьев, одаривших на короткое время благословенной тенью, и выехала на накатанную грунтовую дорогу. По обе стороны тянулись необъятные зеленые поля, плотно засаженные какими-то высокими, прямыми палкообразными растениями.

– Штрак был открыт давно, – продолжал Хансен. – Но долгое время он оставался необитаемым по причине удаленности от всех основных центров Галактической Лиги. Вспомнили о нем только после того, как произошла трагедия на Дагоне-2, и нужно было в спешном порядке переселять куда-то людей. На планете – три континента, но два из них практически непригодны для жизни: Ледяной лежит на полюсе под коркой льда, а Трясущийся, находящийся в стадии формирования, подвержен частым и мощным тектоническим движениям. Специалисты говорят, что в конце концов он развалится на целую кучу островов. Наш материк самый маленький, зато это настоящий рай.

– Он настолько хорош, что вас устраивает жизнь на периферии, куда даже грузовой корабль залетает раз в полгода?

– Это наша родина, – спокойно и естественно, без какого-либо пафоса, ответил Хансен. – На Штраке мы имеем все необходимое для жизни, а чего не хватает – покупаем.

– Но доставка грузов в такую даль стоит, должно быть, немалых денег?

– Мы экспортируем штраковое масло. Растение, из которого его получают, называется метелкой. Согласитесь, «Метелочное масло» – не слишком благозвучное название. Поэтому решили: пусть лучше будет «Штраковое», поскольку растут метелки только на Штраке.

– А пробовали?

– Что?

– Выращивать метелки на других планетах?

– Нет. Предложения были, но мы отказались продать культуру.

– И тем самым сохранили монополию и стабильно высокие цены на штраковое масло.

– А почему бы нет? Сегодня без штракового масла не производится ни одно парфюмерное изделие.

– Иначе его просто не станут покупать.

– Конечно. Штраковое масло обладает фантастической способностью длительное время удерживать запахи.

– Но цены?

– А что «цены»? Желаете хорошо пахнуть – платите деньги. Мы ведь тоже должны на что-то жить. Штраковое масло – роскошь, а не лекарство от неизлечимой болезни. Продавая его, мы никого не грабим и не обрекаем на смерть.