Михаил Кликин - Герой

– Вот они! – крикнул Гер и, размахивая руками, бросился навстречу воинам Черного Пса…

Конечно же, подобные истории без битв обойтись просто не могут.

И битва случилась.

Войско Черного Пса налетело на дерущихся магов, и те были вынуждены, забыв вражду, на время объединиться. Силы примерно были равны, потому никто не собирался отступать, и схватка получилась горячая. И как в любой горячей схватке выживших осталось немного.

Маг-недоучка Уатриат, запутавшись в своих бесчисленных приспособлениях, не успел отклонить все стрелы, что летели в его сторону, и одна из них пронзила ему горло. Рана была пустяковая – от таких маги не умирают, но, лишившись голоса, Уатриат уже не мог произнести ни одного заклинания. Практически беспомощный, он еще долго отбивался от наседающих врагов, орудуя коленчатым валом, снятым с его железного, потерпевшего аварию дракона. Погиб он от меча какого-то грязного наемника, словарный запас которого был скуден настолько, что впоследствии этот боец так и не сумел внятно рассказать о том, как закончил жизнь уникальный маг-отщепенец, способный своими экспериментами нарушить равновесие мира и перевернуть ход истории.

Черный Пес Геретег в ходе этого боя опалил свою шкуру. Старый маг, размахивая полыхающим посохом, бил людей молниями, швырял в них плазменные шары, прятался за огненным щитом. Почти все люди Геретега погибли, прежде чем он сам смог прорваться к магу вплотную. Они сошлись в тесном поединке, и каждый думал, что Ортенкруот находится у противника. Закончилось все печально: Черный Пес Геретег срубил магу седую голову в тот самый момент, как пламенеющий посох расплавил ему доспех и выжег брюхо.

На этом бой и закончился.

А на следующий день в спасшейся деревне был праздник. Селяне чествовали своего героя.

Перед домом Гера выстроились длинные столы, застеленные льняными скатертями. Блестели стеклом огромные бутыли с яблочным вином и смородиновой настойкой. Благоухали горячие ржаные караваи. Сочилась жиром на вертелах сочная свинина. Золотилась печеная репа. Столы просто ломились от яств. Вся деревня участвовала в подготовке к пиршеству, освободив семью Гера от труда и забот.

Но смущенный герой, несмотря на сопротивление соседей, все же внес и свою лепту в общее угощение. Он вытащил из подполья бочку огурцов. Ту самую, что осталась без гнета.

С замиранием сердца раскладывал он малосольные огурцы по мискам и тарелкам, потихоньку опорожняя бочонок. Он ожидал, что на самом дне найдет Ортенкруот.

И ошибся.

Магическая вещь пропала бесследно, и Гер, уверившись в этом, решил больше не ломать голову и обо всем забыть.

Вся деревня – от мала до велика – расселась на лавках.

Пиршество началось и шло до самой поздней ночи.

И никто не заметил, как Пим, сосед Гера, чуть сжал стеклянную бутылку, оплетенную лыком, и она лопнула в его руке. Никто не обратил внимания на то, что играющие дети нечаянно сломали крепкий дубовый стол, а перебравшая вина старуха Зена, оперевшись на забор, легко свалила его, выкорчевав глубоко вкопанные столбы…

Да, так получилось, что могучий, практически неуничтожимый Ортенкруот, способный выдержать любой удар, не боящийся ни самого горячего огня, ни самой едкой кислоты, имел одно странное свойство, о котором не подозревал и Уатриат, проведший множество экспериментов над своим лучшим изобретением.

Ортенкруот можно было растворить.

И сделать это могла лишь одна-единственная жидкость в мире, а именно – огуречный рассол.

Так вышло, что артефакт растворился в тот самый момент, когда Гер в подвале своего дома разговаривал с магом. И когда маг произнес заклинание «фейхоа-хуато-хехе» и щелкнул пальцами, вся магия в один миг перешла в кадку с огурцами.

Так сложилось, что на празднике освобождения огурцы эти попробовал каждый житель деревни. И все они стали сильными, словно десять быков. Каждый из них.

Да, именно так все и получилось…

Прошло много лет.

За это время слухи о деревне, жители которой наделены неимоверной силой, расползлись по всему миру. И нашлись люди, которые захотели использовать крестьян в своих целях. Но, как выяснилось, сделать это было непросто. Крестьяне не хотели вступать ни в чьи армии, их не интересовали сражения, им не было никакого дела до военной романтики. Крестьяне хотели спокойной привычной жизни, и они ее получили. Правда, не сразу, а после того, как простыми оглоблями они разогнали двухтысячную армию барона Генриота, пришедшего к ним, чтобы заставить присоединиться к его войску.