Сергей Абрамов - Канатоходцы

Я протянул руку в темноту и ощутил на ладони что-то маленькое и гладкое, похожее на тюбик губной помады. А голос продолжил:

— Булавка Тейлора. Я воспользовался случаем, чтобы передать тебе ее лично — не хотел подпускать к тебе незнакомых связных. Держи тюбик при себе — он из прочного неразбивающегося стекла — и никогда не открывай, пока не понадобится. А теперь прощай. Свет включат тотчас же после моего ухода.

Минуту спустя я увидел булавку, вернее, только тюбик из черного, похожего на металл стекла. Но раскрывать его я не стал.

Ах, Жаклин, Жаклин!.. К сожалению, я не умею писать надгробные эпитафии.

Неприветливым, настороженным и холодным показался мне Лоусон. Теплота дружбы Джина Факетти как-то скрашивала мое пребывание в этой дыре с искусственной атмосферой и климатом. Теперь же меня ожидало одиночество в тягостно чужом и неприязненном мире, равнодушие окружающих, их незаинтересованность и душевная глухота. Кто мог помочь мне найти выход из лежавшего передо мной лабиринта? Уоррен? Возможно, и он, негативно, конечно. В какой-то степени он мог стать пружиной придуманного мной механизма. Встретил он меня внимательно, даже радушно, живо интересовался подробностями гибели Джина Факетти, даже упрекнул меня в том, что я недостаточно энергично удерживал Джина от бессмысленного предсмертного шага, и вдруг в заключение разговора спросил:

— Вы, наверное, знали его подругу Жаклин Тибо?

— Конечно, — сказал я, — только впервые узнаю о том, что она была его подругой.

— Они скрывали это, чтоб не раздражать старшего Факетти. Старик не особенно одобрял эту близость.

И правильно, что не одобрял. Только никакой близости не было, Уоррен почему-то соврал.

— Вы встречали ее перед вылетом? — спросил он.

— Нет. — Тут я мог не бояться соврать: она ни с кем не встречалась и никому не звонила — это проверили. Видимо, хотела сделать сюрприз своему шефу. — А почему вас это интересует?

— Она исчезла.

— Вероятно, уехала куда-нибудь развлекаться, — продолжал я игру в той же манере.

Но Уоррен уже не скрывал своей озабоченности.

— Ни на Юге, ни на Западном побережье, ни вообще в пределах СВК ее не нашли.

— Лазерная связь, вероятно, стоит больших денег?

— Безусловно, — согласился он, — но почему вы об этом спрашиваете?

— А стоит ли тратить их ради такого события, как исчезновение Тибо?

Уоррен мгновенно понял игру.

— Вы очень догадливый человек, Лайк. Но не злоупотребляйте своей догадливостью. Жаклин не доверяла вам, она никому не доверяла, кроме своего разлюбезного Тейлора. А я вам верю. И цените это. — Он встал, массивный и картинный, позволяя мне откланяться и уйти.

Что преследовал этот допрос о Жаклин? Не считали же они меня виновным в ее исчезновении. Чушь какая-то… Но за мной сейчас, несомненно, будут присматривать. Пусть! В Лоусоне мне пока ничто не грозит…

Но я ошибся. Вечером от нечего делать я отправился «отдыхать» в один из двух лоусоновских салунов. Я выбрал второразрядный — во-первых, потому, что в «Мекензи» уже был, а во-вторых, потому, что не хотелось встречаться со Стивом Кодбюри: вероятно, новый генеральный директор рудников выбирает для своих развлечений более аристократические притоны. И я опять ошибся.

Но об этом потом. Салун встретил меня воем электроджаза, пьяным галдежом за столиками, клубами дыма у потолка и полированной стойкой бара, по которой можно было гонять кружки с пивом, как кегельные шары. Я присмотрелся к ней, поймал полную кружку и оглянулся на молча сосущего пиво соседа.

— Айк? — спросил я.

Ко мне обернулось обросшее русой бородой лицо моего недавнего знакомца, «первака» из бара центрального космопорта. Он не сразу узнал меня: в своем живописном мундире пилота я мало походил на прощелыгу, перемахнувшего через стойку, чтобы удрать от проверки.

— Значит, не сцапали? — улыбнулся он.

Я свистнул:

— Не от таких уходил.

— А теперь кто ты?

— Космик. Вожу вашу бодягу домой.

— Бруски?

— Ага.

— Будь они прокляты! Сбежал бы, да некуда.

— А ведь говорил: не все ли равно, что в скафандрах. Дышать дают, заправку тоже.

— Дают. Контракт на пять лет, а ты уже через год инвалид.

Я задумался. Кажется, открывался рычаг воображенного мной механизма.

— Говоришь, сбежал бы, да некуда. А вдруг есть куда?

— Может, с собой возьмешь? Спрячешь в машине?

— Приземлимся на военном космодроме. Только сядем — схватят.