Сергей Абрамов: Потому что потому

После пакетно-вермишельного обеда разделся до плавок, подобно тем клопам-лазутчикам, и улегся загорать посреди участка, благо солнце еще высоко было и пекло по-страшному. Улегся прямо на траву, на пузо, макушку белой кепочкой, предусмотрительно из Москвы привезенной, прикрыл — чтоб не дай бог тепловому удару не случиться! Приступил к чтению обнаруженного на террасе древнего номера «Науки и жизни», в коем задержался на статье про телепатию и телекинез — явления необъяснимые, а стало быть, вредные и ненаучные, по мнению автора статьи. Своего мнения на сей счет Вадим не имел, не думал о том ранее, а теперь верил автору на слово. И читал бы он так и далее, не отрывался бы, принимая горячую послеполуденную солнечную ванну, как вдруг из-за забора его окликнули:

— Дяденька, а дяденька…

Он даже не сразу понял, что зовут именно его, только заслышав детский голос, затравленно встрепенулся: кто? где? зачем?

— Да вам я, вам, дяденька…

За забором стояла голенастая девчонка, похоже, малость взрослее старшего из давешних лазутчиков, специалистов по отвлекающим маневрам, лет, значит, десяти, тощая (таких в школе «шкелетами» кличут), под мальчишку остриженная, в коротком, до колен, сарафанчике, до такой степени выгоревшем, что первоначальный его цвет великий спец по колориту Вадим Тавров определить не брался. Может, желтый был, а может, коричневый. А может, и вовсе красный. Рядом с ней топтался некто Бессловесный, абсолютно голый, загорелый, с соплей под носом, с указательным пальцем во рту, росточку полуметрового или того менее, судя по некоторым небольшим признакам — мужеского полу. Год ему от роду — с ходу определил Вадим. Не было у него теперь занятия душевнее, чем на глаз определять возраст врагов.

— Ну, дяденька же… — с раздражением повторила девчонка, не понимая: почему этот пожилой чудак в белой кепке сидит на траве, испуганно разглядывает ее и на призывы не реагирует. Совсем, что ли, со страху сдурел?..

— Слышу, не глухой, — сварливо сказал Вадим. Возможно, попади ему под руку книга Макаренко или Сухомлинского, он прочел бы в ней, что с детьми следует разговаривать ласково и вежливо. Но в растрепанном номере журнала «Наука и жизнь» о воспитании детей не было ни слова.

— Чего надо?

— Это мой братик, — девчонка потрясла голого субъекта за коричневую ручонку, и он, молчаливо соглашаясь, качнулся туда-сюда, не вынимая пальца изо рта.

— А мне-то что? — спросил Вадим, заранее готовый к любой пакости и со стороны девчонки, и со стороны братика.

— Вам-то ничего, а мне каково? — Девчонка опять потрясла брата свободной ладошкой — совсем по-бабьи, по-взрослому, подперев щеку. — Забот с ним знаете сколько?

— Не знаю, — сказал Вадим и на всякий случай поглядел по сторонам: вроде никого кругом, спокойно.

— И слава богу, что не знаете, — закивала девчонка. — Так я к вам по делу. Он вертолет на ваш участок запустил, а мамка за вертолет мне всыплет, ему-то что…

— Какой еще вертолет? — взъярился сбитый с толку Вадим, даже встал. — Какой вертолет, спрашиваю?

— Зеленый, — спокойно объяснила девчонка. — С винтом.

— Знаю, что с винтом!.. А танка он сюда не запускал? Бомбы не бросал?

Орал и сам понимал, что смешон: на кого орет? Однако не мог остановиться и орал не столько на кого, сколько для кого — для себя надрывался, себя успокаивал, а точнее, подобно самураю, приводил в боевую готовность.

А девчонка, привыкшая, видно, ко всяким разным «закидонам» меньшого братца и умеющая его успокаивать не хуже тех же Макаренко с Сухомлинским, и тут терпения не утеряла.

— Танка не запускал, — ответила она на прямо поставленный вопрос. — Танк дома остался, в ящике. А бомбы он делать не умеет. Пока. И я не умею… Вы уж позвольте зайти, забрать вертолет. Попадет ведь… А я заметила, куда он упал.

Вадим наконец сообразил, что девчонка имеет в виду какую-то летающую игрушку, а вовсе не военный вертолет, до винта набитый десантниками. Сообразил он это, и ему стало весело: докатился, брат, скоро грудных младенцев бояться станешь, мимо яслей пройти не сможешь — только с охраной.

— Ищи, — разрешил он.

— Я через калитку, — обрадованно сказала девчонка и побежала вдоль забора.

Бежала она в хорошем спортивном темпе, и братец не поспевал за ней, ноги у него еще медленно шевелились, и поэтому часть пути она тащила его волоком — за руку, что не мешало ему сосредоточенно сосать палец, никак не реагируя на неудобства передвижения.