Сергей Абрамов - Странник

— Как профессор? — спросил Пеликан.

— Нормально. Гуляет по площади у фонтана.

— Он знает, куда ты пошёл?

— Не-а, мы от него сбежали.

— Мы?

Надо было признаваться.

— Там, у подъезда, Лида…

— Что-о?..

— Так получилось, — зачастил Игорь. — Я не смог смотаться из дому, сначала Леднёв увязался, город ему, видите ли, посмотреть захотелось, а потом и Лида, я же не сказал им, что иду к тебе…

— Погоди, — остановил Пеликан Игореву пулемётную очередь. — Где она?

— Лида? Гуляет возле дома.

Пеликан посмотрел на дядю Матвея.

— Там же Сом и Колька?..

Дядя Матвей смущённо кашлянул в кулак — это тоже у него вышло традиционно, по-книжному.

— Девка ведь… Чего за ней смотреть…

— Какая разница, — жёстко сказал Пеликан, — Ладно — Колька, но Сом-то, Сом…

— Я скажу им…

Игорь слушал этот малопонятный разговор и делал свои выводы. Дом под наблюдением неизвестного человека по фамилии или по кличке Сом. Ему в помощь придан некто Колька, — видимо, тот самый малец. Пеликан недоволен, что они никак не отреагировали на фланирующую у подъезда Лиду. Прав Пеликан, девка тоже может в охранке служить. Или не в охранке, охранка при царе была — в контрразведке…

— Ты говорил ей, куда идёшь? — Пеликан явно нервничал.

— Что я, псих? — обиделся Игорь. — Не из детского сада.

Сказанул и осёкся: какой тут, к дьяволу, детский сад? О них пока не слыхивали в России…

Но Пеликан на промашку внимания не обратил, а может, воспринял словосочетание буквально: сад, где гуляют дети. С боннами. Городской парк, к примеру…

Пеликан встал и заходил по комнате. Она была ему тесна, как тюремная камера: три шага в одну сторону, три в другую. Дядя Матвей по-прежнему сидел молча и, не отрываясь, смотрел на Игоря.

Игорь терпеливо ждал, пока Пеликан отмерит задуманное количество шагов и что-нибудь скажет. Наконец Пеликан остановился, взялся ручищами за гнутую спинку стула, Игорь даже испугался: не сломал бы…

— Вот что, парень. Я чего опасаюсь? Можно ли тебе доверять?

Другой бы стал убеждать Пеликана в своей верности, клялся бы и божился, а Игорь лишь плечами пожал.

— Твоё дело. Я тебя понимаю: чужая душа — потёмки.

— Не в том суть, — покривился Пеликан. — При чём здесь душа. Парень ты надёжный, да больно дорога далека…

— Куда дорога?

Дядя Матвей разлепил губы — а Игорь думал, что они у него навеки склеились, — и вставил своё:

— Не путай малого, Гриня, дуй по порядку…

А Пеликан словно и ждал этих слов. Сразу успокоился, опять умостился на стуле и начал «дуть по порядку».

— Про взрыв и пожар в казармах слыхал?

— Весь город взбудоражен…

— Какие-то умные люди постарались. — Пеликан подмигнул Игорю, полагая: тот поймёт, что к чему, кого он в виду имеет. Может, просто так подмигнул, от хорошего настроения, а Игорь напридумал себе невесть чего. — Так из-за этих громких дел, — продолжал Пеликан, — мне из города трудненько будет выбраться…

Игорь усмехнулся. Он знал то, что не было известно Пеликану.

— К Софье Демидовне из контрразведки приходили, про тебя спрашивали…

Дядя Матвей быстро глянул на Пеликана.

— Я упреждал, не ходи сюда…

— А не пришёл бы — ни хрена б не было! — рявкнул Пеликан.

Но дядя Матвей на рявканье внимания не обратил, сказал спокойно:

— Зря гоношишься. И без тебя справились бы…

И опять Игорь почувствовал, что он здесь лишний, что разговор идёт о чём-то своём, тайном, может быть, даже о взрыве в казармах. И посвящать Игоря в суть этого разговора никто не собирается.

— Не ходил бы, сам пошёл бы… — непонятно сказал дядя Матвей. А Пеликан немедленно отпарировал:

— Другой сходит, ехали бояре. Вон он… — И на Игоря кивнул.

— Идти далёко, — кротко заметил дядя Матвей. — А тебе сидеть и сидеть…

Игорь наконец не выдержал полного неведения — слушал дурак дураком, ушами хлопал, — взмолился:

— Может, объясните, о чём речь?

— Объясни человеку, Гриня, — строго сказал дядя Матвей. — Он мне нравится. Серьёзный.

Вот и дождались! Игорь усмехнулся про себя, Большое дело: нас серьёзными назвали…

— Плохих не держим, — заносчиво подтвердил Пеликан и бухнул, не раздумывая, без подготовки: — Понесёшь кое-куда один пакетик. Ба-альшой ценности вещь!

Странное дело: Игорь совсем не думал сейчас об опасности. Более того, ни разу не вспомнил ни о тёмном дворе на Кутузовском проспекте, ни о вежливых мальчиках, ни об их угрозах, ни о своих — неподдельных! — страхах. Чужая память делала его смелым и решительным, а своя ни о чём неприятном не напоминала. Услужливой была.