Дэвид Джерролд - В зоне сотрясения

Ты не живешь, ты отсчитываешь день во времени, момент во времени. Ты вымеряешь каждый свой шаг, всегда настороже, всегда ожидая, откуда раздастся сухой щелчок спускового крючка. Ты смотришь, ты слушаешь и никогда не торопишься — даже если следует двигаться быстро. И когда приходит время действовать, первым нападаешь на другого парня и кладешь его, не заботясь о том, хорошо ли это, честно ли это. Смысл в том, чтобы он не смог когда-нибудь встать на ноги. Таким образом, ты делаешь то, что делаешь, для того чтобы он не мог творить то, что ему вздумается. И однажды, спустя какое-то время, кто-нибудь говорит тебе, что ты еще хуже, чем он. Но ты знаешь, что лучше, поскольку это ты таскаешь горячие угольки из костра, а не они. В реальной жизни… реальная жизнь смердит.

Итак, я вырубил того парня. Его и троих следующих. И я научился пить виски прямо из бутылки.

До тех пор, пока однажды утром Джорджия не выволокла меня из постели, воняющего и покрытого блевотой, и не засунула в ванну, наполненную холодной водой. Она схватила меня за волосы и макала туда с головой, пока я не завопил. После этого влила мне в глотку цистерну холодного черного отвратительного кофе, не обращая внимания на мои вопли и ругань. Голова моя стучала, как восьмицилиндровый двигатель с разбитыми клапанами, но она заставила меня одеться, отвезла в спортзал и натравила на меня Гунтера, моего личного тренера по физподготовке. И с тех пор началось. Каждый день в семь утра я тащился в спортзал. Днем — уроки иностранных языков в Берлице. Вечером в понедельник — огневая подготовка, практика стрельбы из всевозможного оружия, от современного автомата до кремниевых ружей. Во вторник — уроки всемирной истории. В среду — школа хороших манер мисс Грейс, честно, я не шучу. В четверг — встречи с друзьями Билла. [26] Общество анонимных алкоголиков. Пятница — ночной сеанс в кино. С Джорджией. Не свидание, а, так сказать, культурная акклиматизация. Суббота отведена изучению дел и ужину с Джорджией. Тоже не свидание, а полный отчет о работе, проделанной за неделю. Воскресенье… завтрак с Джорджией.

Джорджия не спасла мне жизнь. Наоборот, она сделала ее еще более невыносимой. Особенно когда мы стали спать вместе. Не у нее и не у меня — к такому Джорджия не привыкла. Мы отправлялись в один из маленьких дешевых мотелей на холме Кахуэнга, там, где шоссе сворачивает на бульвар Вентура, на полпути к долине Сан-Фернандо. Джорджии хотелось приключений, хотелось находиться в зоне военных действий, а мне нужен был секс. Поэтому в течение трех месяцев мы регулярно кувыркались на смятых простынях, каждую субботнюю ночь, до следующего времетрясения. Потом мне пришлось отправиться в Силмар, прыгнув вперед на три года, и хотя я был далеко, но подумывал о том, что, может быть, мне следует купить Джорджии кольцо. Но когда я вернулся, для нее это уже оказалось пройденным этапом, так все и закончилось. Это был удар навылет, прямо в сердце.

Я нашел себе другое занятие по вечерам в четверг и каждый раз, когда заканчивал очередную грязную работенку, позволял себе пропустить стаканчик скотча. Иногда перепадала чистая работа. Это не помогало. И я сказал Джорджии почему.

Дело не в ней. Тут было совсем другое. Просто я не чувствовал себя хорошим парнем. Убивать ради мира и спокойствия — это все равно что трахаться ради соблюдения невинности. Это не дело.

Джорджия предложила выкупить мой контракт и отправить меня куда-нибудь отдыхать. Я, конечно, заслужил это. Но я сказал «нет». Не знаю, почему я сказал «нет». Может, потому, что была работа, которую надо кому-то делать. А может, потому, что я все еще хотел верить: на свете существует нечто, достойное веры. Черт возьми! Это лучше, чем сидеть на заднице и отравлять свою печень алкоголем.

Поэтому сейчас я взял конверт и оставил на столе бутылку. Может быть, когда-нибудь я найду то, что ищу, но сейчас я не искал ничего.

Первую жертву я отловил около его работы, сел ему на хвост и проводил до дому. Брэд Бойд. Он жил в квартире с внутренним двориком на Ромейн, к востоку от Вайн-стрит. Последние два с половиной месяца. Злобная соседка Бойда ненавидит его собаку и его мотоцикл и будет последним человеком, который видел Бойда живым. В тот вечер она опять наорет на него из-за байка, в каком-то смысле подтолкнет паренька. Брэд выведет мотоцикл, сядет на него, развернется так, чтобы выхлопные газы из обеих труб попали старой мегере в лицо и, запустив мотор на полную мощность, в облаках пахнущего машинным маслом дыма, с ревом умчится прочь. Это произойдет жарким вечером в четверг, в половине десятого. Голубая «ямаха», двухцилиндровый двигатель, семьсот пятьдесят кубических сантиметров, мотоцикл среднего класса; его не найдут. Сегодня я оставил жертву дома, смотреть телевизор. Мерцание голубого экрана было видно с улицы.