Дмитрий Колодан - Жизнь чудовищ (сборник)

Схватить будильник, круглый, ярко-красный, с самодовольной физиономией и смешным звонком-ушами. Осторожно выглянуть на лестницу. Старуха не должна появиться, но кто знает – вечно ее заносит в самые неожиданные места. Почему так страшно? Чего такого – одолжил у любимой девушки будильник…

Макс скользнул на лестницу, аккуратно прикрыл скрипнувшую дверь. Наверху мелькнула тень. Он замер, с ужасом представляя, как скрюченные руки служанки забирают у него часы, как она поджимает губы и укоризненно качает головой. Колени стали ватными, вместо внутренностей образовалась засасывающая пустота. Обмирая, Макс вернулся к Люсе. Хозяйка спала.

Она даже не шевельнулась, когда загремел красный будильник. Макс на цыпочках выбрался из комнаты – Хозяйка только вздохнула и перевернулась на другой бок. Макс подхватил корзину с галькой, рогатку и вышел из дома. Небо на западе уже стало сизым от заполнивших его птиц.

Он стрелял и стрелял, отфыркиваясь от залепляющих лицо перьев, задыхаясь, чувствуя, как постепенно отнимается рука. Пеликаны захлебывались булькающими криками, били крыльями, но улетали. Последний камень… «Как она только справлялась одна?» – мелькнула мысль.

Позади раздались ехидные аплодисменты.

– Смотри, – кивнула Хозяйка на ближайший пруд, – даже пеликаны не хотят их. Кого ты спасаешь?

Во взбаламученной воде лениво кружились рыбы, мелькали бледными брюхами. В этот раз их почти не стало меньше.

– Они не мертвые! Они просто уснули, и ты это знаешь!

Хозяйка пожала плечами.

– Это не важно. Умерли или уснули – какая разница?

– Конечно… тебе – никакой. Тебе просто надоело!

– Мне не надоело, я просто устала.

– И они устали. Они заснули! А ты можешь их разбудить, можешь, но не хочешь… Зачем тебе столько будильников?

Хозяйка звонко расхохоталась, запрокинув лицо. Бессильно помотала головой, прикусила губу – глаза снова стали холодными и чужими.

– Да, не хочу. Почему я должна за них волноваться? И, пожалуйста, не стреляй больше в пеликанов. Чем быстрее они доедят рыбу, тем лучше.

– Т-ты… ты понимаешь, что ты говоришь? – опешил Макс.

– Прекрасно понимаю. Пруды освободятся, и мы разведем в них кувшинки. Сейчас это нельзя сделать – рыбы съедят ростки.

– Так добей сама!

– Зачем самой, если есть пеликаны? – равнодушно улыбнулась Хозяйка.

– Вытрави, перелови, съешь… Может, подавишься!

– Милый, ну зачем ты злишься? Представь, как станет красиво! Мы будем гулять вечером среди прудов, любоваться цветами, и не будет этого рыбного запаха…

– Мы не будем гулять.

– Почему?

– Я ухожу.

– Уходишь? Обратно в свой мир, к этим ходячим мертвецам? – Она сжала кулаки. – Снова будешь плакаться пьяным девкам на одиночество?

– Там хотя бы есть кому поплакаться. А я и здесь был один, какая разница…

– Но мы же любим друг друга… Макс…

– Я тебя не люблю.

«Выкинула», – понял Макс, оглядевшись. В том мире не было ободранных электричек и сизых многоэтажек за стеклом. Единственный человек, оказавшийся в вагоне, походил на потрепанного бурной общажной жизнью студента. «Сам захотел вернуться», – пробормотал Макс, завороженно уставясь на бутылку портвейна в руках соседа.

– Выпьете со мной? – спросил тот, поймав взгляд.

«Люмпен-интеллигент», – хмыкнул Макс, вспомнив своих приятелей, и молча кивнул, беря протянутый стаканчик.

– Принеси мне сачок, – попросила Хозяйка, внимательно всматриваясь в воду.

– Опять… Ну, выловила один раз, только сердце разбередила, зачем тебе еще?

– Не ворчи. Мне не еще, мне нужен этот…

Сколько их здесь… Все одинаковые, все. Одни побольше, другие поменьше, светлее-темнее, но все одинаковые… сбиваются в плотную скользкую массу, увиливают от сачка, смотрят миллионами выпученных глаз, пенят воду, ускользают… Большинство вверх брюхом, лишь изредка мелькнет темная гладкая спина. Этот? А может, этот? Сачок судорожно бьется, поднимает муть, уже не увидеть, не узнать, даже если он будет рядом. Хозяйка заплакала, громко, отчаянно, лупя сачком по воде и размазывая по лицу тину. Теперь – одна, как миллионы лет до этого, как миллионы лет в будущем… Как в те дни, когда Макс был рядом, – одна.

По дороге домой она зашвырнула сачок в кусты.

– Мне страшно, понимаешь? Мне страшно. – Человек отхлебнул и судорожно закашлялся. – Вот почему я пью эту дрянь? Мне страшно. Живем как не знаю кто, кружимся в мутной воде не пойми зачем, столкнешься иногда с хорошим человеком, а его уносит… А потом мы умираем, и нас быстренько закапывают, чтобы воздух не портили… Я хочу знать, зачем я кружу, какой в этом смысл? Раньше вот неинтересно было, жил как нормальный человек. Нет никакого смысла, вода мутная, света не видно…