Александр Бушков - Нелетная погода (сборник)

– Нет…

– Уже интересно. Как же объяснить, что по документам ты моя жена?

– Я и есть твоя жена, – сказала Жанна и посмотрела так невинно, что мои расспросы на фоне этого взгляда выглядели сплошной глупостью. Как будто то, что oна моя жена, такая же прописная истина, как и то, что я живу на Земле, Земля вращается вокруг Солнца, а Солнце восходит на востоке. Лапидарная аксиома. – Ты не рад?

– Ужасно рад, – сказал я. – Вот сейчас встану на голову и начну болтать ногами, визжа от полноты чувств. А потом выбегу на улицу с ликующими воплями и даже…

Я осекся, увидев, что она плачет, и по щекам ручейками течет размытая косметика. И растерялся – не видел такого и не знал, что делать. Из-за своей ослепляющей красоты она показалась мне сначала холодной статуей, как женщины из романов Ефремова, я и думать мог, что она способна плакать, как обыкновенная девчонка. Рассматривал ее как персонаж то ли кошмара, то ли цветного фантастического сна, чуть ли не еще одну роскошную вещь.

Она все плакала, я взял ее за плечи, прижал к себе.

– Думаешь, мне легко? – спросила она сквозь слезы. – Ты хоть у себя дома… Мне уйти, да?

– Не надо, – сказал я. – Оставайся. Делай что хочешь, только не плачь, не люблю я таких сцен… Ну что ты, в самом деле?

Она успокоилась понемногу, взяла протянутый мной платок и стала вытирать расплывшуюся краску.

– Слушай, Жанна, – сказал я. – Все-таки можешь ты мне хоть что-нибудь объяснить?

– Потом, – сказала она. – Все я понимаю, но и ты пойми, нельзя мне…

– Нельзя, так нельзя, – вздохнул я. – Иди умойся.

Без косметики она выглядела еще моложе и красивее, и мне окончательно стало ясно, что, как бы там дальше ни сложилось, никуда мне от нее не деться…

– Мы пойдем куда-нибудь? – спросила Жанна.

– Куда?

– Ну, где у вас развлекаются?

– Ах, вот как? – сказал я. – «У вас»? Это подразумевает, что есть еще и «у нас»? И вы, голубушка, оттуда?

Она молчала, и ее глаза стали испуганными – я снова вторгался в тy область, где действовали неизвестные запреты, наложенные неизвестно кем.

Зазвонил телефон – прежде его не было, он появился вместе с остальной роскошью, и никто из моих знакомых не мог бы звонить… Сообразив это, я схватил трубку:

– Песков слушает.

– Чем занимаешься, Песков? – спросил мужской голос, незнакомый и уверенный.

– А вам какое дело?

– Интересуюсь, – спокойно сказал незнакомец. – Сидишь, поди, таращишься на свой интерьер и места не можешь найти? Жанна-то пришла?

– Кто вы? – спросил я.

– Собрат по счастью. Зовут меня Виктор, что на вымершем языке означает «победитель». Как жизнь, Боря? Всем доволен?

– Ваша работа? – спросил я напрямик.

– Да нет, что ты. Мы – тутошние… Жанна пришла?

– Да, – сказал я.

– Прекрасно. Одевайся-ка ты попараднее, берика ты ля белль Жанну и приезжай-ка ты в «Русскую тройку». Столик мы для тебя заказали.

– А если у меня настроения нет? – спросил я.

– Ну, не кокетничай. Собирайся и приезжай, очень уж нам хочется на тебя посмотреть. Мы тут…

Голос отдалился, явственно слышно было, как разговаривают двое: «Витенька, ну дай я с ним поговорю…» «Я и сам могу». – «Нет, дай я, а то ты со своей иронией…» – «Да куда он денется, он же от любопытства на стену лезет…» – «Нет, дай уж я, свой человек как-никак мягче нужно». – «Держи, аллах с тобой…»

– Боря? – спросил тот, второй голос. – Витя у нас зубоскал, он всегда вот так, с подковырками. Правда, приезжайте в «Тройку», только скажите на входе, что вы Песков, мы их предупредили. Столик мы заказали, а сами за другим будем. Вы уж не обижайтесь, нам хочется на вас со стороны взглянуть. Приезжайте, мы вас ждем.

Засим трубку повесили.

– Вот так, – сказал я Жанне. – Одевайся как на прием к королеве, и едем туда, где у нас развлекаются. Добрая душа постаралась, заказала столик.

Она ушла переодеваться. Я надел один из подаренных костюмов и пошел смотреться в зеркало. Поправил умопомрачительный галстук, сделал светское, как мне казалось, лицо и тихонько сказал отражению светским голосом:

– Бокал мартини, леди? Вы чудесно выглядите, я, право… Как часто делаете плезир? Такая жара была, такой сюксе…

Окончив светские упражнения, открыл секретер и набил бумажник. Уголовники на своем жаргоне называют деньги капустой, и в моем случае они правы – в таком количестве деньги уже не выглядят ценным мерилом стоимости. Куча радужных бумажек. Капуста…

Жанна выглядела на шесть с плюсом – голубое с ребром вечернее платье, бриллианты на шее, в ушах, на пальцах…