Александр Бушков - Волчье солнышко (Сборник)

Гай молчал. Лучше было промолчать, в противном случае Барон Суббота мог завести в жуткие дебри, откуда нет выхода, перестаешь верить в то, что ты сам и твой мир существуете.

– Просто беда, что вы уже цивилизованны, – продолжал Барон Суббота, безмятежно покачивая ногой. – Будь вы невежественнее, могли бы объявить виновниками Круга негров и евреев, перевешать их сколько удастся и немного облегчить душу. Правда, Круг остался бы, на успокоение… Хотите анекдот про молодую еврейку и программиста? Гай, вы никогда не спали с еврейками? Интересно, что чувствует при этом антисемит?

– Подите прочь, – сказал Гай.

– Но почему? Вы ведь изучаете Круг. Вы вспомнили, что должны изучать Круг. Так что изучайте и меня.

– Откуда вы? Вас ведь не должно быть.

– Ну да? – усмехнулся Барон Суббота. – Откуда вы знаете, как должно быть? Может, как раз ВАС и нет, а? Почему вы решили, что вы – есть? Ходите, едите, спите с девушкой, чувствуете боль – не мало ли аргументов, Гай? Разве вы не можете быть чьим-то сном. Что, если существует кто-то, чьи сны способны считать себя живыми людьми, и один из таких снов – вы, Гай? Сон, сон, сон, кошмар, утреннее сладкое видение… Все относительно в этом мире, Гай, цвета как такового не существует, для рентгеновского аппарата не существует вашей кожи и волос, и так далее, многое существует чисто условно, почему же вы не можете оказаться одной из условностей?

– Прочь, – сказал Гай хрипло.

– Ай-ай… Шаг за шагом вы, человечество, расстаетесь с иллюзиями. Нет богов, нет рая, нет ада, нет неподвижных звезд и плоской Земли, нет трех китов и семи Трубачей, сделайте еще один шаг, осмельтесь сознаться, что и вас нет и не было, и тогда…

Он замолчал, и нахлынули видения, горячечной пеленой застилая глаза, ломая волю, растворяя мозг. Вокруг тонущего «Титаника» по усеянной льдинами черной воде кружили пиратские каравеллы, в наполненном молоком бассейне какие-то эмансипированные девочки в джинсах топили стонущего вампира, пулеметы МГ сами собой строчили навстречу боевым колесницам, то ли египетским, то ли персидским, и колесницы мчались без седоков, хохочущие ландскнехты сдирали платье с гимназистки, опрокинув ее на зеленый мох ведьмина пригорка, и растопыренная ладонь скользила вниз по нежному животу, потом Джон Уилкс Бут прицелился, Чолгош дернул спуск, и толстая арбалетная стрела пробила шею Джона Кеннеди, страшно кричала Джекки, Клинт Хилл молотил кулаками по багажнику «линкольна», вторая стрела, уже ненужная, звякнула о багажник, а третья расщепилась об асфальт, –

спел Владимир Высоцкий, хряпнул гитару о колено, и очень жаль, потому что у всех Гамлетов дурацкая привычка уходить слишком рано, как это ни больно, а самые лучшие поэмы написаны теми, кто по причине непоявления на свет никогда не писал стихов, и какого же черта вы притворяетесь прожженными циниками, если в глубине души поголовно мечтаете о чистой девушке и лунных ночах, чтобы замирало сердце? Темное это дело. Вы уверены, что папе римскому никогда не хотелось выбить окно из рогатки, а Никите Хрущеву – подразнить обезьяну в зоопарке? Уверены? То-то и оно. Вы их только копните, гадов, а там и окажется, что Цезарь мечтал вышивать крестиком, а Америку по пьянке открыли этруски, но хитрый Колумб взял в соавторы королевскую чету и потому обскакал всех, мать вашу так и разэтак, вперехлест через клюз, ебона бабушка, пять дядь и одна тетя…

– Голова не болит? – вежливо спросил Барон Суббота.

Гай медленно всплывал на поверхность. В голове прояснялось, ветер свистел за окном. Только не сойти с ума, господи, сказал он себе. Я – Олег Гай; вертолет, насколько я помню, разбился, не долетев до расчетной точки, но как я попал сюда?

Ведь я почти в центре Круга? Отсюда километров сто в любую сторону. Вот и попробуй выбраться…

Ему было страшно. Как никогда. По другую сторону незримой черты остались обеспечивающие безопасность страны и лично его ядерные ракеты, готовый всегда прийти на помощь уголовный розыск, ходившие по расписанию поезда, «скорая помощь» и многое другое. И все остальное. Здравый смысл в том числе. Иррациональное лезло из всех щелей, шипело в уши, Барон Суббота, злой дух гаитянских поверий, удобно устроился в единственном приличном кресле, а вчера по пыльной улице скакали кентавры, у которых был торс человека, а нижняя часть – от барса, и он все время боялся ночами, что Данута превратится в постели в нечто ужасное…