Последняя палатка на шестьсот метров ниже нас, ее не видно: при подходе к вершине мы обогнули скалу с северной стороны. Глянешь вверх - кружится голова, и кажется, что висишь в центре синего шара, синева втягивает в себя, оторвешься - и растаешь в зачарованной глубине…
Тедди на минуту смолкает. В сущности я почти не знаю этого парня. Как он попал в экспедицию? Из-за своей бычьей силы или как сын председателя «Юнайтед Индиен бэнк»?… Единственное, в чем ему не откажешь, - в выносливости. Недаром его назначили в последнюю пару.
– Шагнем! - говорит он, утаптывая страховую площадку. - Плюнем сверху на паршивые Гималаи, а там - в яхт-клуб, в футбольную команду, хоть в биржевые маклеры, лишь бы подальше от горных красот…
Вонзив ледоруб между камнями, он пропускает меня вперед. До вершины отсюда тянется чистый, обдутый ветрами наст. Слева сахарная поверхность - ее можно тронуть рукой, справа - обрыв…
Шуршит хвост альпийской веревки, которую травит Тедди. Она скользит по снегу и поет тоненько, как фарфор, когда по нему осторожно проводишь пальцем. Это создает особенное настроение. Последние метры перед вершиной всегда особенные. Забыта усталость, не давит плечи рюкзак. Еще шаг, один шаг - и победа! Но осторожнее: прощупывай каждый дюйм. И не поднимай глаз! Высота…
… Что-то треснуло, раскололось, как под алмазом стекло. Мгновенный зигзаг пробежал по снегу, белое одеяло дрогнуло, поползло… Заваливаясь головой вниз, вижу поверхность склона: она курится ослепительным дымом, вспучивается, бурлит… Сейчас веревка натянется, меня качнет по дуге, как маятник, гвоздь крепления которого - Тедди. И точно - рывок…
В тот же миг что-то лопается во мне, как кровеносный сосуд. Взмывает конец веревки, струной повисает в воздухе. Меня переворачивает, швыряет, кружит, погружает в снег, выбрасывает из снега и тянет вниз. Тщетно хватаю снежные комья, они вспыхивают в руках белым дымом… Рюкзак то оказывается перед глазами, то колотит меня по спине. Кругом стон и шелест, небо и горы пляшут, солнце шарахается вверх и вниз. Но страха почему-то не чувствую: каждый толчок сигнализирует мне, что я жив, и я жду следующего толчка, чтобы убедиться, что еще жив. И если я не стерт в порошок, то, наверное, потому, что нахожусь на самом верху лавины. Так продолжается до бесконечности… Но вот меня с силой ударяет о снеговую подушку, бросает ногами вперед в сугроб…
Сознание возвращалось ко мне медленно. Сначала я почувствовал боль во всем теле. Потом ощутил, что лежу не в сугробе, руки и ноги мои свободны. Вокруг тишина. Лавина заглохла, опасности нет… Тишина удивительно мягкая.
И вдруг в тишине кто-то дышит. Склоняется надо мной, сдерживает дыхание. Зверь?… Открываю глаза и в упор встречаю точки зрачков - колючих, как иглы. Горячая волна охватывает меня, приподнимает… Зрачки еще ближе. Нестерпимая боль опрокидывает меня на спину, опять все тонет во тьме…
Но как ни коротко виденное, оно осталось в мозгу. Зрачки оттенялись коричневым ободком на серых, похожих на мрамор белках; над ними - выдвинутые вперед брови, слитые в общий надглазный вал, и за ним - ничего: лба нет… Коричневая, собранная в морщины кожа. Губы едва прикрывают зубы, плоский нос, подбородок скошен, шеи нет, голова приросла к плечам… И все же это не морда зверя, это лицо!… Больше того: оно покривилось, придвинулось ко мне, губы раскрылись:
– Йа-а…
Никогда в жизни я не встречал такого лица!… Может быть, это бред, нахлынувший вместе с обмороком? А если не бред?…
И еще краешком глаза я заметил, что лежу в ущелье. Небо над ним точно река, несущаяся в вышине…
Очнулся я от ударов камня о камень. Рядом никого не было. С трудом поднимаюсь с земли и, держась за камень, делаю несколько шагов по ущелью. Вижу его. Он сидит на земле и ест.
Отрывает куски от туши, в сумерках не могу различить, что перед ним: горный баран?… Кости дробит на камне… Я смотрю на него, пока он не оборачивается ко мне. Тогда я сползаю с камня на землю.
Пытаюсь собраться с мыслями: как я сюда попал? Один в ущелье я прийти не мог. Меня кто-то привел или принес. Он?… Рядом рюкзак, веревка… Несколько минут я занят веревкой. Конец ее не разорван, не перетерт. Он отрезан ножом. Гладко и чисто - одним ударом… Почему-то не удивляюсь: уж очень хотелось Тедди в яхт-клуб, и только…
Спиной ощущаю камень. Это приятно: спина болит, холод камня успокаивает боль… В ущелье темнеет, а вершины горят на солнце. Небо синее, с лиловатым оттенком - такое оно в Гималаях, когда предвещает долгую безветренную погоду… Будут ли меня искать? Тедди, конечно, скажет, что я погиб.
Читать дальше
