"На суше и на море": На суше и на море. Выпуск 17 (1977 г.)

Памяти Пьера Тейяра де Шардена посвящается

Фантастический рассказ

Сначала Наров не придал этому никакого значения. За день насмотришься всяких кривых и на бумаге и на экране. И что из того, если одна из кривых вдруг всплывет в твоей памяти?

Беспокойство он испытал лишь после того, как увидел фигуру по крайней мере в десятый раз. «Вот привязалась, - подумал он, рассматривая ее нечеткие контуры. - Видно, перетрудился. Верно сказала Аленка: без лыж диссертации не одолеть. В воскресенье махнем с Аленкой в Подрезково».

Так он и сделал. День выдался солнечный, радостный, настоящий мартовский. Снег, подтаявший накануне, ночью схватил легкий морозец, и образовалась тонкая хрустящая корочка, как бы засахаренная. Брызги солнца в каждой снежинке. Аленка выглядела такой свежей, счастливой. Она кидала в него снежками, а он смеялся и думал: «Вот оно, счастье. Невыдуманное, простое. Чего же еще надо?»

В понедельник Наров пришел в лабораторию обновленный, уравновешенный и до конца недели про фигуру не вспоминал. И вдруг…

Трудно передать, что испытал он, увидев, как Колька Рябов рисует эту фигуру. Удивление? Нет, пожалуй, какую-то странную уверенность, словно заранее знал: так и должно было быть.

– Что это? - спросил он у Кольки.

Колька смутился:

– Да так… Задумался вот над схемой. Даже и не заметил, что рисовал. - И Колька подвинул Нарову схему, а листочек с рисунком, будто невзначай, сунул в стопку бумаг.

– Нет, подожди, ты не прячь. Я ведь не зря тебя спрашиваю. Дай-ка сюда.

«Да, - размышлял Наров, рассматривая фигуру. - Она. Она самая. Ошибка тут исключается. Помню окаянную лучше, чем собственную ладонь».

– Вот что, друг, скажи откровенно: много раз ее видел?

– Много.

Колька смотрел на Нарова оторопело, соображая, откуда тот мог об этом узнать.

– Ну, сколько? - допытывался Наров.

– Раз десять, наверно. А что?

– Когда в последний раз?

– В прошлую пятницу.

– Поздно вечером?

– Часов в одиннадцать.

– Ну вот. Все совпадает.

– Что совпадает?

– А то, что я тоже видел ее раз десять, а в последний раз, как, и ты, неделю назад.

– Правда? - Колькины брови полезли вверх. - Так как же это? Значит, внушение?

– Выходит, внушение.

– Кто же это упражняется?

– А я почем знаю. Наверно, какой-нибудь телепат.

– Странно, - сказал задумчиво Колька. - А я, знаешь, в телепатию не верю.

Помолчали. Потом Рябов спросил:

– Что будем делать? Может, рассказать шефу?

– Подождем. Дело-то ведь необычное. Надо накапливать факты. А то над нами смеяться, пожалуй, начнут.

Легко сказать: накапливать факты. А как? В течение месяца фигура появилась трижды: два раза вечером, раз днем.

– Видел? - спрашивал Наров у Рябова.

– Видел, - отвечал Колька, и в голосе его звучали одновременно тревога и радость. - А ты?

Наконец Наров придумал, как привлечь новых участников к этой своеобразной игре. Они изобразили фигуру и положили рисунок в лаборатории на видном месте. Несколько дней он лежал, не привлекая ничьего внимания. Однажды Наров засиделся в лаборатории после работы, чтобы закончить к сроку отчет. В комнату заглянул полотер:

– Скоро кончите? А то натирать пол надо!

– Давайте, не помешаете, - ответил Наров, досадуя втайне, что ему придется вникать в суть сложных функций под надоедливое жужжание полотерной машины.

Полотер приступил к работе и тут заметил рисунок.

– Вон оно что! - сказал он, выключая машину.

Наров насторожился:

– Знакомо?

– Еще бы. А я-то думаю: чего он ко мне привязался? А это, оказывается, вы.

– Что, мы?

– Как что? Опыты проводите.

– Нет, мы опытов не проводим.

Полотер взглянул на Нарова недоверчиво.

– А откуда же тогда у вас этот узорчик? Может, скажете, из моей головы?

– Вы когда в последний раз его видели? В понедельник? - вместо ответа спросил Наров.

– Кажется, да. Рано утром…

– Ну вот и мы тоже в понедельник видели тот же узор. А вот откуда он взялся - это еще предстоит разгадать.

Через десять минут Наров позвонил Рябову:

– Слушай, Коля, еще один объявился. Петр Васильевич, знаешь? Ну, наш полотер!

– Значит, теперь можно докладывать шефу?

– Да, пожалуй.

Днем обычная суета, а по ночам мысли, сомнения. Тайна, манящая, зовущая. Но и пугающая своей глубиной. Вот он, берег, а вот пучина. Только шаг, и берега нет. Уходишь все дальше, дальше от привычных мыслей и дел.