"На суше и на море": На суше и на море. Выпуск 24 (1984 г.)

Икар, выбежавший на крыльцо, с взлохмаченной русой гривой до пояса, с заспанными глазами - серыми и круглыми, разочарованно провожал взглядом дары, пока не увидел ларец.

– Дай сюда, раб! - вырвал он подарок из рук пригнувшегося чернокожего, заглянул внутрь. - Отец! Ожерелье из желтого камня с Данепра!

– Возьми себе, - досадливо махнул рукой Дедал и отвернулся, увидев, как сын опрометью побежал в дом, конечно к зеркалу. Теперь будет любоваться собой в его бронзовой глади.

– Ах, Икар, Икар! И в этом ты похож на франтиху-мать! Наряды, украшенья. Когда же дело?

А рабы все несли поклажу - связки вяленой рыбы, копченые окорока, сыры. Живи, ешь, пей - и строй.

Ничего не пожалел Минос для Дедала. Одного не дал - воли.

… Давно уже затих пронзительный скрип колес, осела пыль у ворот, а Дедал все стоял под тисом в той же напряженной позе, наклонив голову, будто все слушал маленького эконома.

– Как чтит тебя Минос! - тихо пропел аэд над ухом и смешливо прищурился.

«А, так он, верно, знает о Пасифае? - подумалось Дедалу. - И осуждает, хотя слагает мне гимны, а ей хулу».

Эта догадка обожгла сердце, он скользнул взглядом мимо аэда и прошел в дом. Тиму он приказал никого не впускать, а Икару не устраивать во дворе любимых его сердцу состязаний: «Мне нужна тишина. Буду работать».

Он весь день провел в мастерской, и к вечеру аппараты для крыльев были готовы.

Страшную усталость не сняла даже вечерняя прохлада, пришедшая на смену палящему зною. Он встал в струящийся через крышу столб воздуха. В квадрате смарагдового неба мигали, словно слезились, три звездочки, как тогда, десять лет назад.

– Заряна! Где ты? - вырвался крик. Как же сильна память человеческая, и как больно ранит через годы…

Гиперборейка с далекого Данепра, как живая, встала перед глазами. Рыжие кудри до пояса, стянутые бронзовым сверкающим обручем - веном, венком, отчего и зовут еще гиперборейцев венетами. Вытянутые к вискам зеленые глаза с карей крапинкой в левом, будто листики березы, тронутые осенью. Горькая усмешка в пухлых губах… Хороша была данепрянка! Но Дедал был женат. На самой красивой женщине Афин, как считалось, и на самой легкомысленной, как уже знал Дедал.

Но тогда, на острове Делос, где он осматривал храм, посвященный новым богам - Лето, Артемиде и Аполлону, - увидев приносящую дары данепрянку, он забыл о жене и сыне. Как завороженный, пошел за нею. А она, легко ступая, словно летела к морю, и холодный ветер с севера - бора - бил ей в лицо, развевая кудри. Он видел, как она села на камень у берега, но не решался подойти, пока не услышал ее плач.

– Ты что плачешь? Кто тебя обидел? - вскричал Дедал, готовый тут же наказать обидчика.

– Я плачу о тех, кто остался там, на Данепре. Мать, отец, сестры и братья, весь мой народ.

Дедал знал печальную историю данепрянцев. Многие годы в их крае почти не выпадали дожди, иссохли посевы и пастбища. Многие племена уходили в другие земли - кто далеко на восток, кто в Малую Азию или за Данай-Истр, кто на острова Эгейского моря. Здесь, на островах, их долго не хотели принимать, и странствовали они, прося пристанища, пока не сжалились над плачущими женщинами и детьми жители острова Астерия, как раньше назывался Делос. Здесь, по уверениям жрецов. Лето, дочь титанов Кэя и Фебы, родила от Зевса близнецов Артемиду и Аполлона, здесь им построен храм.

– Это наши боги, - возразила Заряна, как звали девушку с Данепра, услышав рассказ Дедала. - Лето - это второе имя нашей великой матери Лады.

Прозвища ее детей - Леля и Полель, но Леля еще и Дана, потому что дает животворную воду, ее реки - Данай, Данепр, Данестр. А Полель - Аполлон - дарит свет.

Дана в давние времена разгневалась на наш народ, иссушила реки, родники и озера. Может быть, за то, что наши мужчины по примеру пришельцев с юга стали чтить Стрибога-Перуна, Велеса и других богов, забывая о Лето и Дане. И наше племя решило спастись от гибели - самые сильные из нас ушли, унеся с собой Лето, и поселились на Делосе.

… Дедал знал, что в здешнем храме хранится грубо обработанный деревянный идол Лето, в котором по вере родичей Заряны воплощена великая богиня-мать.

– Но наши девушки с Данепра каждую весну привозят сюда дары Дане, Леле и Полелю и остаются здесь навсегда служить им. В этот раз жребий пал на меня, - тихо жаловалась Заряна. - Мать радовалась, что я уйду от беды и выживу здесь. Но мне не нужна такая жизнь! Там, на Данепре, остались те, кто скорее умрет, чем оставит землю предков. И я хочу вернуться к ним. Помоги мне выбраться отсюда, Дедал!