Кирилл Кудряшов - Черное безмолвие

— А кто же тогда я? — решаюсь я на самый главный вопрос. — Эзук считал меня новым мессией…

— Ты и есть мессия, но не в его понимании. Ты не ЕГО дочь — моя.

— Если Он мог создать мир, населив его теми, кто будет поклоняться ему, — подхватываю я, — То почему бы этого не сделать тебе?

— Почти так… Только мне не нужны люди, воздающие мне хвалу — им никогда не понять меня.

— Тогда кто же? — рефлекторно спрашиваю я, хотя ответ очевиден.

— Спутник. Тот, кто разделит со мной властвование над этим миром, обращенным в Безмолвие.

— И ты создал бегунов… — все становится таким простым и очевидным, кажущимся прозрачным с первого взгляда. — Но почему я одна? Ведь нас было много, и, наверняка, подобные мне есть во многих городах.

— Подобных тебе нет, Ира… Не всякий бегун способен осознать, кем он является. Быть Люцифером — вовсе не означает быть олицетворением зла. Мне не нужно было искушать людей, как обо мне написано в Библии — они и сами без труда находили искушение. Мне не нужно было сбрасывать на землю сотни звезд — люди сами сделали это…

— Быть Люцифером, значит быть свободным… — заканчиваю я. — Свободным и одиноким, не так ли?

— Теперь — нет. — отвечает он. — И, быть может, не ты последняя, кто осознает свое предназначение. Есть один бегун в Англии, на которого я возлагаю большие надежды…

Мы стоим на черных облаках, любуясь последними отблесками света заходящего солнца, и я чувствую тяжелый взгляд Люцифера на своей спине. Он изучает меня… Все то, через что я прошла за последние дни — это лишь начало теста, я уверена… Меня ждет что-то еще, но вот что… Впрочем, я уверена, что смогу пройти через любые испытания, которые он предложит мне — я уже ощущаю себя Дьяволом.

— Скажи, Люцифер, — говорю я, — А там, в Англии, сейчас, ведь, день? Я имею в виду, над облаками?

— Да. — кивает он.

— Может быть тогда ты покажешь мне этого бегуна, или как его зовут там, на туманном Альбионе?

— Deathsader…

— Что-то вроде «Смертельный крестоносец»? — перевожу я на русский.

— Мне больше нравится «Смертоносец».

Последний лучик солнца пробивается сквозь тучи, а затем исчезает и он, погружая мир над облаками в привычную мне темноту.

— Ну так что, — говорит Люцифер, распахивая крылья, — Летим?

— Летим. — соглашаюсь я, тут же ощущая непривычную тяжесть за спиной. Оказывается, достаточно пожелать себе крылья, чтобы они появились. — Только мне будет немного сложно управляться с парой лишних конечностей у меня за спиной. Видишь ли, никогда раньше не летала…

— Научишься. — усмехается Люцифер, — И этому, и еще много чему…

И мы летим за солнцем, разгоняя тучи взмахами крыльев…

Май — ноябрь 2004 года.

В нашей фантастике нетрудно отыскать примеры романтизации сатаны и присных его. В одном из рассказов Святослава Логинова перед нами предстает настоящий джентльмен, в «Черной книге Арды» — толкинизированная версия, у Людмилы Козинец в романе «Три сезона мейстры» — очень неоднозначная личность, на которую и достойным людям поработать не грех... Многие любители фантастики с прохладцей относятся к таким причудам. Но кое-кто готов простить оправдание зла за превосходное художественное качество, интересные идеи и т. п. Автор этих строк в подобных вопросах настроен непримиримо, однако может понять поклонников «очаровательной тьмы».

В исполнении Кирилла Кудряшова нечисть бесконечно далека от величественного Мальдорора или врубелевского демона. Ядерная война, на земле — истинный кошмар, доживают век редкие анклавы вроде завода под Новосибирском. Меж людей рождается новая раса каннибалов. Они, конечно, жутковаты — зато такие сильные, такие свободные! И хилые глупые человечишки инстинктивно ненавидят столь замечательных существ. А те по недомыслию и по привычке служат людишкам — до поры до времени. Ближе к финалу их, разумеется, подло предают, получая в ответ кровавую мстю. Из большой бойни, как из перевертыша крестильной купели, выходит очень перспективная дама, освободившаяся от любых связей с людьми. К ней приходит чарующий супербес Люцифер и просвещает: ты такая же, как я, ты будешь мне отличной спутницей...

Думается, правы были Евгений Лукин и Далия Трускиновская, когда говорили: слишком много в стране накопилось гремучей смеси гнева и бессилия, слишком многим просится в руки тяжелая убивалка, они бы мстили кому ни попадя за всю свою жизнь... Вот и рождаются из крепко запечатанной ярости неуловимые черные мстители, душегубы, овеянные романтикой. Да тут еще и стиль подкачал: четыре «что» на абзац из пяти строк — явный перебор...