Кирилл Кудряшов - Холод

— Ну и в этой тоже… — бедняга окончательно смутился, явно не зная, как продолжать разговор. Видя его колебания Геля отчего-то решила его пожалеть. В конце концов, он был ей даже немного симпатичен… Ну, разве что немого, да и скоротать дорогу до Искитима за разговором, было не так уж и плохо.

— Так что вы там говорили на счет глобального потепления? — спросила она, улыбнувшись.

Парень ободрился, но от чего-то раскрывать детали мировой экологической катастрофы не торопился. Быть может, от того, что не знал ни единой?

— А как Вас зовут? — не совсем в тему брякнул он.

— Клетимнестра. — выдала Геля свою любимую еще со студенческой скамьи импровизацию. — Фамилию сказать, или и так язык сломаешь?

Парень расхохотался, видимо, сообразив, наконец, что на серьезное знакомство его попутчица не настроена, зато в несерьезном даст ему сто очков форы. Но отступать он не собирался, что, в общем-то, Ангелину только обрадовало. Электричка только-только отъезжала от станции Сеятель, и ей предстояло преодолеть еще немало перегонов прежде, чем въехать в конечную цель пути — Искитим.

— Ураювкос! — бодро представился парень. — Будем знакомы.

— Будем, — улыбаясь согласилась Ангелина, — Но не долго.

— Почему не долго? — озадачился Ураювкос (Геля, конечно, понимала, что Ураювкос из него такой же, как из нее Клетимнестра, но про себя решила называть его именно так).

— А просто я до Искитима еду, и там наши пути красиво разойдутся, как в море корабли.

— Как ледоколы на северном полюсе, — уточнил он, кивая за окно.

— Примерно.

Секундное молчание. Парень, видимо, решал про себя, не стоит ли попросить у нее номер ее телефона, или все же не рисковать получить очередной от ворот поворот…

— Ты кто будешь-то? — спросила она, не выдержав паузы. — Чем живешь, чем на жизнь промышляешь?

— Да так, всего помаленьку. Небольшой семейный бизнес… А ты?

— А я — наркотой промышляю. Иногда, конечно, приходится, и по зубам кому надо надавать…

С парня чуть не слетела его норковая шапка, а челюсть отвисла, казалось, до самых колен.

— Врач я, говорила же уже! — рассмеялась Геля, видя замешательство на его лице. — Стоматолог.

Мимолетное облегчение на лице ее попутчика тут же сменилось еще большим замешательством. Похоже, он привык кадрить или молоденьких студенточек, или… да черт его знает, к чему он привык, но вот стоматолога без бормашины видел первый раз в жизни.

— Бывает… — неуверенно выдохнул он.

— Ты скажи еще, что не у всех проходит! — угрожающе проворчала Геля, с лица которой не сходила улыбка. — Вот только скажи — попадешь ко мне в кресло — все нервы на сверло перемотаю!

Электричка медленно подкатила к станции Обское море и задергалась, словно корова на льду, пытаясь затормозить на занесенных снегом рельсах.

Видя, что от псевдо-Ураювкоса, добиться больше ничего нельзя, Геля вновь обратила взор в окно, разглядывая абсолютно пустынную станцию. То ли дело, что тут летом происходит — день открытых дверей в сумасшедшем доме. Все бегут, суетятся, купальники на ходу теряют… А зимой, да еще и в такую погоду даже моржи, да вездесущие рыбаки попрятались. Сейчас, например, с поезда никто сходить не сбирался, по крайней мере, в этом вагоне. Не зря утром отец подкалывал ее, когда она выходила из дома: «В Искитим поедешь? На юга, в смысле… Смотри, не обморозься!» Таков уж Новосибирск — летом выражение «поехать на юг» означает отправиться на пляж, а вот зимой — угодить в занесенные снегом сосновые леса, в которых, кажется, слово «цивилизация» звучало бы, словно мат в библиотеке.

— ОБСКОЕ МОРЕ… — пробубнил электронный бубнильщик станций, и двери электрички с надсадным шипением распахнулись. Точно, так и есть. Никто не выходит.

И тут ее внимание привлек человек, вышедший со стороны моря, из-за здания станции. Он шел, пошатываясь, словно пьяный, держа на весу праву руку и баюкая ее, как маленького ребенка. Пелена снега практически скрывала его от Гелиного взгляда, но даже так она отчетливо видела, что по всей его одежде красуются бардовые пятна крови, и больше всего их именно на правой руке.

Размышляла она недолго… С ним явно случилось что-то плохое, и еще не известно, окажется ли на станции дежурный (зимой они, как правило, вымирали словно мамонты, мотивируя это тем, что зимой нечего делать на пляжных станциях), а если каким-то чудом и окажется, то кто знает, способен ли он оказать человеку первую помощь. Логичнее всего для этого мужчины было бы, наверное, вскочить в поезд, но он был в таком состоянии, что, кажется, и вовсе не видел стоящей перед ним электрички.