Кирилл Кудряшов - Холод

— Рука болит? — спросил он Гелю.

— Нет… Он же сказал, что может снять боль. И снял. Интересно, надолго ли? Хотя, наверное, навсегда. Ну что ж, пошли? — Геля потянула его к двери подъезда, — Погостишь у меня пару дней, с твоей раненой ногой-то он ничего не сделал?

— Надо было попросить об этом, — усмехнулся Сергей, — Наверное, он бы смог и раны заживить…

— А мне почему-то кажется, что просить его бесполезно. Если сам захочет, то сделает…

Сергей согласно кивнул. Как, помнится, писал Булгаков: «Никогда и ничего не просите. Особенно у сильных…»

— Пошли, — сказал он, прогоняя прочь из головы мысли о седом старике, — Надеюсь, я не буду тебе обузой.

На дворе стояло жаркое сибирское лето, которое, кажется, понемногу становилось родным для Холодова. За те пол года, что прошли с того момента, как он принял решение отказаться от военной службы и остаться в Новосибирске, он успел свыкнуться с мыслью о том, что зима здесь длиться не три календарных месяца, как обещал календарь, а, практически восемь или девять. Но оставшиеся три, отводившиеся под яркое, солнечное и сверкающее изумрудной зеленью травы лето, были отрадой после долгой зимы… Особенно если за эту зиму на твою долю выпали столь суровые испытания…

Сергей стоял у окна их с Гелей квартиры, купленной меньше месяца назад, и любовался блестящей в свете Солнца поверхностью Обского моря… Его, бывшего подводного боевого пловца, манила к себе любая вода, даже пресная, но эта вода не просто манила… Она зачаровывала!

— Ну что? — раздался сзади голос Гели, а мгновение спустя появилась и она сама, ласково обвив его шею своей правой рукой… Безусловно, изувеченной левой она научилась владеть великолепно, наверное, иногда даже забывая о том, что вместо кисти руки у нее лишь протез, заменяющий ее, но все же до сих пор стеснялась этого протеза, стараясь не демонстрировать его на людях. Да что там на людях, даже наедине с ним она часто прятала руку за спиной…

— Что «что»? — спросил он, оборачиваясь, и легонько касаясь ее губ своими.

— Ты готов? Идем?

— Всегда готов! — бодро отсалютовал Сергей, освобождаясь из объятий жены.

Вообще-то он не любил пляж, и не понимал этого сомнительно удовольствия, валяться часами на песке, подставляя солнцу различные части своего тела… Геля же чувствовала себя не в своей тарелке, если цвет ее кожи хоть чуточку отличался от любимого ей бронзового оттенка. Обоим пришлось пойти на компромисс. Сергей согласился провести день на пляже, позволяя ультрафиолету вгрызаться в его тело, а Геля согласилась с его доводами, что загорать можно не только тупо валяясь на песке, но и катаясь на лодке по морю… В конце концов там он хоть немного будет напоминать себе того «Морского дьявола», которым был когда-то. Впрочем, Сергей прекрасно отдавал себе отчет в том, что даже на пенсии (а 25 лет в элитном подразделении ВМФ позволяли уйти на покой в его сорок с копейками), вдали от океана, оружия и кораблей, он оставался солдатом.

И, также, отдавал себе отчет в том, почему он принял решение поселиться поближе к Обскому морю. Чтобы в тот день, когда через границу смерти придут обитатели иного мира, ведомые «запахом» Порождающего, быть рядом, и первым принять удар этих существ. Сможет ли он хоть в чем-то помочь Возрожденным — стражам этого мира, даже не догадывающимся о своей роли, или же умрет в первые же мгновения? Умом Сергей понимал, что скорее всего — второе, но не мог ничего с собой поделать. Впервые он ощущал, что больше не играет в шахматы, не является шахматной фигурой, разыгрывающей чью-то партию во имя чьих-то интересов. Впервые понимал, что грядущая (через века, а может быть и через годы) партия будет первой ИСТИННОЙ игрой в этом мире. Первой игрой, в которой на кону будет смерть всех, а не только послушных пешек…

Игрой, в которой пешками станут все…

И впервые он не хотел играть, но понимал, что должен.

Сергей, вслед за гелей, сделал шаг к двери, и вдруг оступился, почувствовав резкую боль в раненой пол года назад ноге. От неожиданности он даже тихонько и как-то совсем не по-мужски (и уж тем более не по-солдатски) ойкнул, и присел на корточки, растирая сведенную судорогой ногу.

— Что случилось? — обеспокоено спросила Геля, присев рядом с ним.

— Ноют старые кости! — отшутился Сергей, поднимаясь на ноги, — Старею… Я уже не тот, что раньше…

Но разве можно спрятать какие-то мысли от жены-телепата? Такая всегда узнает, задержался ли ты на работе, или же побывал с любовницей в ближайшей гостинице… и всегда почувствует, когда тебя что-то гложет.