Александр Етоев - Человек из паутины

- Каково? - сказал он, прервавшись, чтобы наполнить очередную рюмку, по счету уже седьмую. - Такие люди, как Дмитрий Иванович, составили славу русской науки, русской истории и всего отечественного хозяйства. Сейчас таких людей мало. Я, ты, кто еще? Не Чубайс же. - Он поднял рюмку, посмотрел кумиру в костяные глаза и громко сказал: - За тебя, Дмитрий Иванович! - Выпил, выдохнул благовонный воздух и вернулся к раскрытой книге: - "Винокурение важно для России не только потому, что "веселие пити" считается свойственным русскому народу, но и вследствие того, что винокурение составляет отрасль промышленности, издавна известную у нас, а при должном развитии могущую покрыть весь западноевропейский спрос на спирт, ибо нет страны в Европе, которая могла бы столь дешево и легко производить ныне хлебный и картофельный спирт, как Россия..."

- Не могу дальше, - сказал он. захлопнув книгу. - За Россию больно, до чего се довели, сволочи. Скорей выпьем, не то расплачусь.

Они выпили по восьмой. Ванечка Вепсаревич всё ждал, когда же тот приступит к лечению, но Шамбордай упорно, как полжизни не ступавший на твердый берег капитан разбойничьей шхуны, накачивал себя алкоголем. Девятую они выпили молча. После десятой Шамбордай надел на себя странные какие-то ордена - Ванечка до этого таких никогда не видел, даже на Леониде Ильиче Брежневе.

- Это, - пояснил Шамбордай, - орден Синей Ленты, а это Интернациональный орден добрых храмовников. Мне как кавалеру и того и другого положено надевать их перед всяким рискованным предприятием. Лучше надеть заранее, пока ээрень-разведчик еще не вернулся, а то негоже встретить смерть без регалий - вдруг небесные тэнгэрины подумают, что я их пропил или потерял.

Ванечка - может, от выпитого, может, от пережитых волнений почувствовал вдруг тревогу - не за себя, за Машеньку, бывшую рядом с ним и одновременно далекую, как Китай, и кажущуюся беззащитной и уязвимой без его, Ванечкиной, защиты. Тревогу усугубили слова, сказанные Лапшицким о смерти.

- За какую же такую я зашел гору, за которую нельзя заходить? спросил он заплетающимся языком.

- Метафора, - ответил ему Лапшицкий, наполняя одиннадцатую рюмку. - Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь: вот он пьет, а дело стоит на месте. Дело же между тем стремительно движется к своему финалу. Непонятно только какого рода этот финал - трагический или счастливый. Это мне предугадать не дано. А на алкоголь не греши. Про алкоголь, как про покойника, - или ничего, или одно хорошее. Ибо что есть алкоголь? Алкоголь по-арабски есть "аль-кохоль" - что значит "чистая сущность вещей". Спирт же есть латинское "spiro" - дышать, жить. Он та самая панацея, искомая алхимиками древности. Я про алкоголь больше всех знаю. Вот у меня, смотри. - Он подвел Ванечку к книжному шкафу с мутным стеклом на дверцах и показал его содержимое.

Ванечка сощурил глаза, расфокусировавшиеся после десятой рюмки, и вчитался в названия на кожаных корешках:

Вопросы алкоголизма. Вып. 1-13;

И. Сеченов. Материалы для будущей физиологии алкогольного опьянения;

К. Бриль-Крамер. О запое и лечении оного;

X. Я. Витт. О белой горячке или мозговой горячке от пьянства;

А. Л. Мендельсон. Учебник трезвости;

А. Л. Мендельсон. Итоги принудительной трезвости и новые формы пьянства;

Описание целительного декокта Рихарда Ловера;

Первушин С. А. Опыт теории массового алкоголизма.

Полкой ниже стояли книги медицинского и околомедицинского содержания, из которых Ванечка обратил внимание на следующие:

Гинтер, Давид и Шильдкнехт. Достоверный способ по ныне неиспытанным растениям исцелять всякого рода кровавый понос;

Д-р Циген. Душевная и половая жизнь юношества;

Иоганн Георг Модель. Описание бестужевских капель;

Обряды жидовские, производимые в каждом месяце у сяпвециециухов;

Писчеков Д. Я. Наставление в пользу поселян, болезнующих цынготною болезнию;

Людвиг Скардови фон Рингтон. Примечания на шифгаузенский пластырь и исследование притрав, в него входящих;

Способ к истреблению саранчи и ея зародышей и яиц, достоверными опытами изведанный и изъявленный в письме одного Германштадтского жителя, что в Трансильвании, или Седмиградской земле, к другу его, живущему в Вене, и переведенный Кириллом Быстрицким Азовской губернии пограничным комиссаром.

Также Ванечка обнаружил на верхней полке большую библиотеку литературы об арахнидах на латинском, немецком, русском и польском языках, где из знакомых книг нашел три тома Д. Харитонова "Пауки", изданных Академией наук, и книгу того же Д. Харитонова "Новые формы пауков в СССР", изданную Пермским университетом.