Александр Етоев - Человек из паутины

- Стой, бабуля! Огоньку не найдется? Считаю до трех, на счет три начинаю нервничать.

- Это ж сколько ты классов кончил, раз до трех только считать научился? - Калерия Карловна рыбкой вынырнула из тени и твердокаменным остриём туфли прочертила в воздухе иероглиф. Невидимка переломился надвое.

- Ба... ба... бу... - по лестнице гулким эхом запрыгал крик. - Бабуля, ты что, вообще? Шуток не понимаешь? Я ж шучу, я ж тебя попугать хотел, я же Колька из тридцатой квартиры, я же - помнишь? - сундук тебе подымал, когда ты сюда въезжала.

- В общем, так. - Сухонькая рука старушки, как стрела грузового крана, держала Кольку из тридцатой квартиры на весу над проёмом лестницы. Ворот его плаща потрескивал под тяжестью тела. Старушечья улыбка Калерии белела в полумраке, как кость. Голос её был спокоен, как голос мертвеца из могилы. До трех я тоже считать умею. Если не скажешь, кто тебя сюда подослал, на счет три разжимаю пальцы. Раз...

- Шутка это была. бабуля. Сам я, без никого, честное слово, сам...

-Два...

- Бабушка, ну пожалуйста... Всё, что хочешь, проси, только не отпускай...

- Два с половиной...

- Я это, я один. Очень сильно выпить хотелось, а выпить не на что. Всем уже кругом должен. Вот с похмелья и пошёл на разбой.

- Ладно, Колька из тридцатой квартиры, сегодня я бабка добрая, сегодня я тебя, так и быть, прощаю. - Железная стрела крана аккуратно повернулась на месте и поставила неудачливого налетчика на твердую опору площадки. Ноги Кольки подогнулись в коленях, и он бы наверняка не выдержал, рухнул на голый пол, но старушка мускулистой рукой прислонила его к стене. - Но так просто ты от меня не отделаешься. Добро, оно денег стоит. А денег у тебя, я так понимаю, нет. И что ты мне там про похмелье-то? Выпить, говоришь, не на что?..

Придерживая Кольку за воротник и подталкивая в толстый загривок, старушка поволокла его на бывший чердак, а ныне её временную жилплощадь.

Глава 3. Цена опохмелки

- ...Да я, бабуля, да мы... - Колька рвал на груди рубаху и размазывал по щекам слезы. - Слышь, бабуля, видишь, вон, на брюхе ожог... Я в Афгане в бэтээре горел, я. блин, Родину защищал, я имею тройное мозговое ранение, а они, понимаешь, суки, понастроили себе лавок, сволочи, и шиш тебе, окромя как грузчиком, вот и ходишь всегда без денег.

Рука его потянулась к бутылке. Старуха хлопнула по руке ладонью, остановила.

- Всё, выпил и будет. Остальное, когда договоримся о деле.

- Ну, бабуля, ну полглотка. Для нормы же, не для пьянки. Я ж, пока до нормы не доберу, очень сильно метеоризмом страдаю, сказывается мозговое ранение. И вон еще, посмотри... - Он вытянул над столом руки, и те запрыгали в непонятном танце, ногтями отбивая чечётку. - На балайке, одним словом, играю, пока нервы от стакана не успокоятся.

- Помучайся, голубок, помучайся. Меня метеоризмом не испугаешь, я сама тебе такие ветры устрою, что полетишь отсюда до ближайшего кладбища. И грабли свои немытые спрячь. Небось, когда на лестнице безобразил, балалайку-то в сундуке держал. - Старушка Калерия Карловна уперлась в Кольку колючим взглядом. - Ладно, Колька из тридцатой квартиры, - голос ее стал мягче и взгляд теплее, - сегодня я бабка добрая и делаю тебе послабление. - Она плеснула на дно стакана вечнозеленого напитка "Тархун" из стоявшей рядом одноименной бутылки. Затем внимательно посмотрела на Кольку, на его жеванное жизнью лицо и добавила еще тридцать граммов ядовитой сорокаградусной жидкости. От щедрот,

Колька выпил, утёр слезу, выступившую из-под прикрытого века, взял с тарелки пупырчатый огурец, другой рукой, уже не трясущейся, потянулся к деревянной солонке, палец, заранее обслюнявленный, щедро обмакнул в соль, посолил огурец пальцем и отправил целиком в рот.

- Ты Ивана Вепсаревича знаешь? - не дожидаясь, пока утихнет хруст, спросила Кольку Калерия Карловна.

- Ваньку? Знаю, как же не знать. Я ему, клещу подноготному, два года как пятерик должен. Так он, сволочь, даже ни разу не подошёл спросить. Проходит и как бы нс замечает, брезгует. А я ему что, я ему без спроса, что ли, отдам? Нет, не отдам без спроса, мы ведь, блин, не Абрам Семенычи, у нас собственная гордость имеется. Во. - Он согнул руку в локте. - Щупай, бабка, какой у меня бицепс.

- Ладно, вижу, что мужик сильный.

- Нет, бабуля, пощупай. И на левой пощупай. Да я таких Ванек, как Вепсаревич, на ладонь поставлю несколько штук и другой ладонью прихлопну.

- Тихо, ишь как со стакана разбушевался: "прихлопну"... Не надо мне никаких "прихлопну". Ты мне лучше скажи: есть ли у тебя из друзей кто-нибудь поначитаннее.