Ян Вайсс - В стране наших внуков

— Франя, — сказал он и мягко взял его за руку.

— Ну что?

Кирилл посмотрел ему в глаза долгим, вопрошающим взглядом.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Хочу! — рассердился Франя. — Но сначала говори ты! Мне кажется, что и у тебя есть что сказать мне!

— Расстанемся, Франя! — ответил на это Кирилл.

— Что? — испугался Франя. — Ты хочешь уйти? Теперь, когда… Это было бы нечестно!..

— Почему же? — не понял Кирилл.

— Потому что… потому что… мы оба завязли по уши! Я не хочу во всем винить тебя одного, я так же ошибался, как и ты! Но теперь было бы правильнее вместе расхлебывать эту кашу!

— Я уже нашел выход, Франя! Ты ведь понимаешь, о чем я говорю. Если бы я стал тебе это советовать, ты мог бы подумать, что я оказываю на тебя давление…

— Но ведь и я об этом думаю! — воскликнул Франя. — Я тоже найду себе что-нибудь! Будь уверен!

И, когда он сказал это, ему показалось, словно с его плеч свалилась какая-то тяжесть. Его охватила радость, но он сам не мог понять ее причины. Что-то для него стало ясным. Он засмеялся. Его ответ подействовал и на Кирилла. Вокруг его губ снова заиграла знакомая улыбка неисполнимых обещаний, но Фране подумалось, что одно из них он как раз исполнил, воскликнув: «Пойдем вместе, Франя!»

— Завтра же начну, — загорелся тот. — И не четыре часа, а пять часов буду ежедневно вкалывать. Нам придется нагонять, братец мой, как ты думаешь?

— Искать работу легко, — произнес Кирилл. — А вот найти ее — это будет труднее…

— О, об этом я не беспокоюсь. Но что выбрать? Моим орудием производства было когда-то перо. А мне хотелось бы чего-нибудь потяжелее, и не только в одну руку, а в обе! Чувствовать давление, тяжесть, сопротивление! Руки мои так долго отдыхали и теперь сами жаждут работы; это я почувствовал тогда, в парке. Для начала хотя бы садовые ножницы взять в руки. Мне хотелось бы обрезать отцветшие розы, копаться в земле, рыть ямки для молодых саженцев, присыпать их землей, даже просто вручную, — вот было бы здорово! Быть садовником — в самом деле это неплохо. Завтра же поступлю на работу…

Однако не так легко было стать садовником, в этом Франя убедился на следующий же день. Директора садов и парков вежливо извинялись, пожимали плечами, увиливая от прямого ответа. Они перечисляли, сколько людей должно работать на каждом участке, чтобы никто, как это было предусмотрено в плане, не мешал друг другу, чтобы все они трудились с сознанием того, что их труд действительно полезен и нужен для блага общества. Все они очень стараются, каждый на своем месте; они восприняли бы как несправедливость выражение недоверия к ним и даже как оскорбление, если бы сократили их обязанности. Они хотят работать полных четыре часа и имеют на это право! Никто не решился бы таким образом наказывать их за усердие! Пусть молодые люди сами попробуют поговорить с каким-нибудь садовником из любой смены. Они убедятся, что все эти люди любят свое дело, что они счастливы и гордятся тем, что являются творцами всеобщего блага…

Примерно так же отвечали им па фабриках и в мастерских, в которых человеческие руки нельзя было заменить автоматами. То же самое повторялось и в канцеляриях дворцов культуры и спорта, в торговых и жилищных гигантах и гастрономах — словом, везде, где на первый взгляд кишмя кишело обслуживающим персоналом.

Всюду их встречали директора, подобные стоглавым драконам, стоявшим у ворот заколдованного замка: вместо ста голов у них было сто отговорок, а стерегли они работу счастливцев.

Франя понял наконец, что выбирать больше не приходится. Пусть это будет что угодно, лишь бы не стоять в стороне, только бы скорее включиться в общую работу! Он устремлялся туда, где была хоть малейшая надежда устроиться, но все напрасно!

— Вот еще где попробуем, — вспомнил Кирилл. — Творческим работникам нужны чтецы, переписчики, помощники и посыльные. Оказаться хотя бы в тени этих светил!

— Я согласен даже подметать им пороги! — воскликнул Франя с новой надеждой.

Но, к сожалению, и эта надежда не оправдалась.

Знаменитые поэты, драматурги, ученые, художники, жшпозиторы, артисты и певцы давно уже были окружены целой плеядой боготворящих их и восхищающихся ими поклонников. Потерпел неудачу Франя и у поэта Гануша, произведениями которого он когда-то очень увлекался. Гануш был известный поэт, писавший стихи о величии человеческого труда, который современное общество превратило в радость сердца, в творческий порыв ума, в наслаждение для мускулов, в источник сладостной усталости.