Николай Гацунаев: Западня (Сборник)

Он улыбнулся и мягко похлопал ладонью по ее запястью.

— Иногда ты тоже приходила на танцплощадку, но не танцевала, а, стоя возле ограды, смотрела, как кружатся пары. Однажды к тебе подошел молодой лейтенант. Это был Адам. Он пригласил тебя танцевать. Ты отказалась. Адам стал уговаривать. Мы стояли чуть поодаль и все слышали.

Ева низко опустила голову и отняла у него руку. Сквозь загар на ее щеках проступил румянец.

— Сначала он просил, потом стал настаивать. Схватил тебя за руку, хотел повести насильно. И тогда мы не выдержали. Мы были мальчишками, но нас было трое, и мы готовы были пойти за тебя в огонь и в воду.

Наверное, Адам это понял. Он расхохотался и оставил тебя в покое. «С такими мушкетерами не пропадешь! — весело сказал он: — Смотри, как бы всю жизнь из-за них в невестах не просидеть!»

И вернулся на круг, и через минуту уже танцевал танго с какой-то блондинкой. А ты смотрела ему вслед, и глаза у тебя были грустные-грустные…

— Неправда! — не поднимая головы возразила она, но он, казалось, не слышал ее. Глядя вдаль, где теперь отчетливо поблескивали изразцовой облицовкой похожие на опрокинутые вверх дном пиалы купола медресе и увенчанные золотистыми шпилями минареты, он стремительно шел по дорогам памяти, непостижимым образом ставшей вдруг осязаемой реальностью.

— Если бы не война, жизнь здесь стала бы для нас сказкой. Такого я не встречал больше нигде. Лабиринты извилистых переулков, мощенные плитами зеленоватого мрамора улицы вдоль дворца, разноцветные прямоугольники порталов мечетей и медресе, множество непохожих друг на друга минаретов, гулкая прохлада куполов Караван-Сарая, украшенные затейливой резьбой карагачевые створы ворот, цветная майолика, радуга стеклянной мозаики, слоновая кость, пожелтевший от времени резной ганч, многоголосая сумятица базара, отчаянные крики мальчишек водоносов: «инабуздин-балдин су-у-у!», торжественная тишина залов летней резиденции хана, хаузы в обрамлении тополей и гюджумов, радушие и доброта дочерна загорелых людей — все это и в самом деле казалось волшебной сказкой. Но шла война, и над древним городом гремел по утрам голос Левитана: «От Советского Информбюро…», и с кирпичных стен медресе кричали транспаранты и лозунги — «Наше дело правое — победа будет за нами!», «Смерть фашистским оккупантам!»…

Он перевел дыхание и взглянул на Еву. Девушка сидела, ссутулившись и низко опустив голову. «О чем она думает? — спросил он себя. — И вообще, зачем я ей все это рассказываю? Для меня это прошлое, для нее настоящее».

Он достал сигарету и стал разминать между большим и указательным пальцами. Ева исподлобья следила за ним.

— Американские? — неожиданно спросила она.

— Что «американские»? — не понял он.

— Папиросы.

— С чего ты взяла?

— Ну… может быть, от союзников.

Она все еще пыталась найти ему место в своей реальности. Он понял это и покачал головой.

— Сигареты наши.

И протянул ей пачку «Столичных».

Она взяла ее осторожно, двумя пальцами, и стала разглядывать. Вынула сигарету, повертела, вложила обратно.

— Значит, вы правда оттуда?

Их взгляды встретились, и она впервые не опустила глаза.

— Да, — твердо сказал он. — Не спрашивай, как это получилось. Я не знаю. Но я оттуда. Из начала восьмидесятых.

— Начало восьмидесятых, — задумчиво повторила она, продолжая машинально разглядывать пачку сигарет. — Сколько же вам лет?

— Пятьдесят два.

— А на вид и сорока не дашь.

Он усмехнулся и еле заметно пожал плечами.

— Все, что вы говорили, похоже на правду. Про ребят, про митинг, про Адама…

— Это правда, Ева. Поверь.

Она как-то странно посмотрела на него, и карие глаза ее загадочно блеснули.

— Расскажите, что было дальше.

— С кем?

— Ну хотя бы с Адамом.

Он почувствовал, как что-то кольнуло в сердце и тотчас отпустило.

— Хорошо, — сказал он. — Я расскажу. Слушай.

Однажды осенью ты встретилась с ним здесь, вот в этом саду. Солдаты пришли помочь убирать нам урожай. С ними был Адам. Вы стояли под деревом и говорили о чем-то. Я не слышал, о чем. Ты смеялась. А у него лицо было серьезное и даже расстроенное.

И конце концом он резко отвернулся и пошел прочь. Тогда ты сорвала с ветки яблоко и бросила вдогонку. Яблоко угодило ему в затылок, сбило фуражку. Он нагнулся, чтобы ее подобрать, и тут ты подбежала к нему м положила ладони на его плечи.

— Нe надо, — скаал он, и лицо у него было красное и злое. — Зачем это, раз тебе все равно?»