Генрих Альтов - Фантастика-1967

Вдруг стук-гром, кружится странная компания, требует внимания.

— Эй, кто на Теремке обитает?

— Мы — нервахи! И мы — гончепсахи! А вы кто?

— Те, что покрупнее, — с Малой Медведицы, те, что помельче, — с Большой Медведицы.

— Салют, медвежахи!

— Будьте здоровы! И живы, если вы живые. Атмосфера у вас, кажется, подходящая. И лишний глоток азота никогда не повредит…

…Шумел эфир, орбиты гнулись, а ночка темная была…

И никто друг другу не мешает — каждый занимается своей цивилизацией. И всем хватает пищи для размышлений, материи и антиматерии.

Внезапно — что за напасть! — задрожал Теремок, появились в небе чистом огромные штуковины — ни в сказке сказать, ни в фантазке описать, и говорят они страшным голосом: «Аида на Теремок!» Испугались нервахи, гончепсахи и медвежахи, решили пустить в ход логику:

— А вы объемом эту планету намного превосходите, как же в нее влезете?

Захохотали штукахи так, что соседняя галактика пошла раскручиваться (молодой астроном Тихон Брагин сам видел) и радиоизлучаться (это мой внук двоюродный сам слышал — от соседки):

— Чего вы разволновались, теремонгаики? Втиснемся мы как-нибудь в четвертое, а то и в пятое измерение. Не привыкать! В тесноте, да не в обиде!

Втиснулись. Вроде бы никаких эксцессов. Только замечают первые ахи — что-то не то.

— Простите, — обращаются нервные к гончепсовым, — сколько на ваших урановых?

— А нисколько.

— Как это?

— Так это. Кончилось время.

Забрали эти последние, накрыли своими измерениями.

— Позвольте, — вмешались медвежахи, — на что это похоже? Как мы все развиваться будем?

— Эй, вы! — задергались нервные. — Физическим языком вам говорят: это форменное безобразие.

Ни ответа, ни привета…

И податься некуда, потому что без времени старта не назначишь.

А когда кто-нибудь из посторонних появляется в небе и спрашивает: «Эй, кто в Теремке?» — никто не откликается. На всякий случай помалкивают все время, которого нет.

Жили-были старик со старухою.

Ни родных у них, ни близких, кроме транзистора да балалайки.

Старик ловил разные станции, а старуха стирала грани между физическим и умственным. Вот однажды она к муженьку своему и обращается. «Сделай, — говорит, — старый, что-нибудь такое экстравагантное!» Призадумался старик. Насобирал диодов-триодов, назаказывал лазаров-мазаров, сообразил черепок, ростом с вершок, втиснул, что мог, и нарек — Киберок.

Радуются старик со старухой, пляшут вокруг него, а на сон грядущий читают ему курс высшей алгебры. Побыл Киберок в доме неделю, покрутился другую — заскучал. Однажды, когда старик со своей старухой шибко увлеклись очередным матчем на первенство страны по футболу, наш герой отворил потихоньку калитку — и был таков!

Очутился Киберок на улице и растерялся. Вместо того чтобы милиционера обо всем расспросить, пристал к незнакомой сударыне. «Извините, — говорит, — но как бы мне поближе кое с чем в мире познакомиться?…» Возможно, она поняла его в другом аспекте, только ответила сударыня так: «Катись ты!..» Он поблагодарил и покатился.

Куда глаза глядят. Не артистом, не туристом, не известным футболистом, не за длинным рублем и не с короткой памятью. Наоборот, катился и все попутно усваивал.

И архитектуру, и литературу, и флору, и фауну, и мосты, и дороги, и что где как, и где что почем.

Одним словом, сделался Киберок таким информированным, что просто жуть. Такое поглотить и усвоить — можно живо сделаться эрудитом, дипломатом и полиглотом.

И однажды встал на пути Киберка великовозрастный Адик.

— Эй, чувак! — окликнул он Киберка. — Вали сюда, ты мне как раз нужен.

— Зачем? — удивился Киберок.

— Видишь ли, какое дело. Физически я хорошо развит, морально — тоже, разве что вот тут, — Адик показал на голову, — малость не хватает. А чтоб этот пробел ликвидировать, я тебя, — внес предложение Адик, — съем!

Чует Киберок, деваться некуда.

— Ладно, Адечка, съешь меня, но разреши напоследок песенку…

— Какую песенку? Из тех, что под гитару? Из тех, что на бобину? Угадал? Погоди, сейчас запишемся. Валяй!

«Песенка о самом себе», — иронически грустно объявил Киберок.

…Когда уходил я от бабушки, когда удирал я от дедушки, казалось, весь мир провожал меня и говорил: «Вернись…» Тот мир, где танцуют бабочки, тот мир, где летают девочки, тот мир, где однажды взойдя, не замирает жизнь… Скрываясь я полз по обочинам, предвкушая беду, но в сердце своем киберочином решил: от тебя уйду!