Александр Неманис: Напоследок

Жруган дотянулся шупальцами до зуммера и вдавил кнопку до предела. Паразиты, сидевшие на потолке и на стенах, беспокойно забегали, оставляя светящиеся следы. Комната дрогнула, открылось окно и в него стало видно, как огромное колесо межпространственной станции медленно тает на фоне распухающего багрового солнца.

— Время обедать! — прокричал в окно Жруган, не удовлетворившись зуммером.

Над лужайкой у дома лопнула небольшая шаровая молния и стало приятно дышать. Жруган вообще любил это занятие — дышать, а после молний оно ему особенно нравилось.

— Плохое, плохое! — ворчал Клюм, приближаясь.

Жруган увидел его зеленую шапку и уловил характерное поскрипывание его шестой ноги. Она у него была старой, еще от праотца досталась, но он ни за что не хотел менять ее. «Старая нога лучше новых двух!» — говорил он с веским видом, уставя подгубное щупальце в третий глаз Жругана. И на это нечего было возразить.

— Ну, конечно, плохое! — раздался визгливый голос Гренва. — Все и всегда для тебя плохое, кроме твоей распрекрасной шестой ноги. Как будто весь свет создан специально только для того, чтобы постоянно являть тебе подтверждения для твоей глубоко уважаемой тобой депрессии!

Гренв тоже был вполне в своем духе.

Жруган снова дотянулся щупальцами до зуммера и еще раз вдавил кнопку.

— Да идем, идем! — закричал Гренв. — Чего трезвонить!

Клюм и Гренв вошли в дом и сразу же уселись.

— Кушайте! — пригласил Жруган.

— Да не волнуйся ты так! — сказал Клюм.

Стол был украшен выше похвал, по мнению Жругана. Его любящее сердце трепетало, когда он выкладывал на подносы произрастания леса и произведения реки. И он был весьма удручен, что ни один из приятелей не отметил его стараний. Приняли все, как есть, и хоть бы кто нашел нужным сказать доброе слово.

— Я должен лететь, — заявил Клюм и его шестая нога скрипнула особенно громко. — Солнце наше погибло и вскоре от нашей планеты ничего не останется. Только вы, друзья мои, которые перейдете в иное состояние. Я же, как вы знаете, в силу своего характера никак не могу присоединиться к вам, поэтому вынужден искать спасения далеко отсюда. — Он показал подгубным щупальцем на уже почти растворившееся в небесных просторах колесо межпространственной станции. — Я уйду вместе с ними и вернусь, когда сделают новое солнце, не раньше. Впрочем, вы об этом знаете. Должны были знать, по моему мнению.

Клюм и Гренв обнялись и заплакали.

— Прощай, прощай, Клюм! — ныл Гренв. — На кого ты меня оставляешь? Зачем, зачем? Тебя не будет вечность! Я не смогу перенести этого!

— Не плачь, Гренв! — в свою очередь вопил Клюм. — Я обязательно вернусь, вот увидишь!

Жруган забыл все свои обиды и смотрел на приятелей с нескрываемым обожанием. Прелесть как они были сейчас хороши! Он готов был немедленно расцеловать их и был несчастлив, что в силу многих и многих причин не может позволить себе сделать это. И первой причиной из всех являлась боязнь насмешки.

— Кушайте, кушайте, — только и смог сказать он.

Произрастания леса и произведения реки быстро исчезали в жующих ртах и оба приятеля добродушно подмигивали всеми шестью глазами Жругану, который не мог на них нарадоваться.

Но не успели они съесть все, как дом затрясся и в дверь вошел корабль Клюма. Он постучал о притолоку тяжелым манипулятором, отчего вся посуда в доме, остававшаяся на полках, слетела с них и зазвенела по полу, распугивая паразитов.

— Хозяин, — сказал корабль. — Время!

— Да, время, — шумно вздохнул Клюм. — До встречи! — Он вылез из-за стола, ласково потрепал Жругана по лбу и скрылся в корабле.

— Только подальше! — успел выкрикнуть Гренв, видя, что корабль принялся за предполетную подготовку.

— Подальше, так подальше, — сказал корабль и ушел.

— Негодяй! — сказал Гренв и в его устах это слово вдруг прозвучало похвалой. — Ну какой все-таки негодяй!