Игорь Байкалов - Тень Луны

— Вы не успели с ним связаться до ареста?— удивился Павел.— Вы же знали, что за вами идут.

Ким на секунду потерял сосредоточенный вид, поддавшись удивлению, но затем собрался и ответил:

— Связался, и через несколько минут он будет здесь.

— Предусмотрительно,— отметил Павел.— А вот остальные не настаивали на адвокате,— как бы в укор сказал он.— Вы и вправду думаете, что это вам поможет?

— Я прекрасно знаю свои права, мистер Корышев. Я уже расписался во всяческих бумажках, но без адвоката я ничего не буду говорить. Я уже большой мальчик, а Джулио — хулиган, хоть и крупный, но всё-таки хулиган. Он сам виноват.

Павел мысленно вздохнул: тяжело будет говорить с таким человеком, но он уже был готов к трудностям.

— Что ж… будем ждать…

Корышев отошёл от Соруса, а затем вернулся и сел напротив него. Павел волновался: этот орешек мог оказаться не по зубам, ведь Ким — человек с огромным влиянием и финансовыми возможностями, и от него можно было ожидать любых подвохов.

«Эх… Если бы он был гражданином России, то это существенно упростило бы дело… А так, дела международные… дополнительные проблемы».

— С вами уже говорили люди из ФБР?— спросил Павел. Ким внимательно посмотрел на агента и повторил:

— Я буду говорить только в присутствии адвоката.

— Запись ещё не ведётся…

— Всё равно,— бесстрастно произнёс Сорус.

Изнутри начала всплывать какая-то неудержимая злость. Корышеву так хотелось взять этого самодовольного толстосума за волосы и ткнуть носом в тела убитых сотрудников Исследовательского Центра. Презумпция невиновности, права человека — слова из демократического гуманистического начала человечества. Как иногда хочется отбросить эти понятия, чтобы закончить дело, выбить показания, посадить или даже отомстить. Где был гуманизм, когда боевики Макса врывались в помещения охраны, где был гуманизм, когда миротворцы отбивались от превосходящих сил противника, погибая за незнакомых людей в далёких странах? Теперь их тела покоятся на кладбищах страны, а матери, жёны и дети оплакивают, стоя у каменной плиты с именем любимого человека — единственное, что досталось им: память. Часто в такие моменты задаёшься вопросом: а не имеет ли право на существование вендетта? Может быть, взять этого типа и напомнить о том, что играет он с человеческими судьбами, а не картами или фигурами на шахматной доске? Но тогда чем мы будем отличаться от него же самого? Только выбранной стороной этого бесконечного противостояния? Иногда Павлу искренне хотелось забыть о кодексе и просто обрушить всё на этого «невиновного». Корышев знал, что себе никогда этого не позволит, но всё же желание никуда не уходило.

— Нехорошо вы на меня смотрите,— прервал мысли Сорус.

Павел отметил, что действительно смотрит Киму в глаза, однако тот казался спокойным и самоуверенным.

— Думаю…— ответил он, больше говорить ничего не хотелось, но в этот момент вошёл низенький человек с портфелем, его маленькие кротовые глаза быстро пробежали взглядом по Павлу, в нём Корышев признал адвоката.

— Я Майкл Шэн, адвокат мистера Соруса,— и голос у «крота» был подобен внешности. Он показал своё удостоверение и сел около Кима, на заранее подготовленный стул.— Насколько я знаю, мой подзащитный обвиняется в организации нападения на ПИЦ?

— Пока его только задержали. Официально обвинения я ещё не предъявлял,— отметил Павел.— Вы неплохо осведомлены.

— Нетрудно догадаться,— парировал адвокат. Сорус слушал несколько отрешённо. Он явно о чём-то думал.

— Что ж, мистер Сорус, вот теперь я предъявляю вам обвинение в организации нападения на ПИЦ в Сибири.

— У вас есть доказательства?— поинтересовался Шэн.

— Есть… и достаточно, чтобы упрятать вас за решётку. Вы мне верите?

— Я бизнесмен и не верю неподтверждаемым заявлениям,— заявил Сорус.

— Что ж… за этим дело не встанет,— Павел открыл папку и достал оттуда бумаги.— Это выдержка из отчёта одного из сотрудников ОМБ…

Мистер Шэн оказался типом крайне дотошным, что особенно раздражало Корышева. Предъявление всех материалов дела, с которыми, конечно, имели право ознакомиться и Сорус, и адвокат, заняло достаточно времени, чтобы терпение Павла начало стремиться к нулевой отметке. Его сейчас больше всего интересовало, где находятся главные исполнители и куда тянутся ниточки, а не кто это сделал, что уже с самого начала секретом не являлось.

— Вы доказали, что больше верите бумагам нежели людям,— произнёс Корышев.