Кир Булычев - На днях землетрясение в Лигоне

Улица перед кинотеатром опустела. Последние торговцы тушили газовые лампы, подсчитывали нищенскую выручку. Далеко, на башне вокзала, часы пробили одиннадцать раз.

Машина стояла за углом; я с минуту сидел, положив руки на руль, и продолжал думать. В конце концов я решил, что визит к Тантунчоку был не напрасным. Через два-три часа он убедится в моей правоте. И если я был прав в том, что переворот произойдет сегодня ночью, он поверит и в национализацию. И он продаст мне эту фабрику. А если так, то записка К. уже принесла мне по крайней мере триста тысяч ват.

Я исполняю свой долг перед семьей — она нуждается в одежде и пище. Добиваясь собственного блага, я способствую общему благу государства. Встреча с Тантунчоком, хоть и не совсем удачная, способствовала внутреннему удовлетворению. Теперь я мог полностью выкинуть из головы материальные заботы.

Гостиница «Империал» не отвечает своему гордому названию, хотя когда-то, более полувека назад, она считалась импозантной и предназначалась для чиновников из Калькутты или Сингапура и для богатых индийских дельцов. Стоит она неподалеку от порта, на границе Китайского города, ее викторианский фасад потерял респектабельность, а тяжелые гипсовые украшения, которые должны напоминать постояльцам о старой доброй Англии, осыпались.

Китаец-портье мирно дремал за конторкой, и при желании я мог бы незаметно пройти в нужный мне номер. Но господина Дж.Суна нельзя беспокоить ночью, не предупредив заранее.

Я подошел к стойке и постучал по ней костяшками пальцев. Портье проснулся, растерянно моргнул, но ему было достаточно одного взгляда, чтобы осознать, что имеет дело с джентльменом.

— Господин из двадцать четвертого номера у себя?

Портье бросил взгляд на доску с ключами. Я сделал это раньше его. Ключа от двадцать четвертого номера там не было.

— Предупредите его, что пришел господин Матур.

Вежливость — достоинство королей, так учил нас отец Джонсон в миссионерской школе. Я всегда вежлив с теми, кто ниже меня.

— У него гости, — ответил портье, разглядывая потолок, на котором не было ничего, достойного внимания.

Я не успел поставить портье на место, как услышал, что сверху со скрипом приехал лифт. Из него вышел господин Дж.Сун и незнакомая мне девушка. Кабина лифта была хорошо освещена, и я мог оценить вкус господина Суна. Я хотел было подняться, но не счел удобным сделать это в присутствии девушки, которая происходила из хорошей, хотя и небогатой семьи, — подобные суждения, и всегда верные, я выношу почти мгновенно.

Портье выскочил из-за стойки и побежал на улицу звать такси.

— Непременно, — донеслись до меня слова господина Дж. Суна, — все будет в порядке. Завтра в десять утра я вас жду.

Нужна крайняя смелость либо крайняя нужда, чтобы молодая девушка решилась прийти в гостиницу в этом сомнительном районе. Хрупкая красота девушки, подобная красоте цветка, произвела на меня впечатление.

Я пытался понять, откуда она и что связывает ее с господином Дж.Суном, однако вынужден был отказаться от этих попыток.

Сун вернулся в холл. Я вышел из темноты.

— Что-нибудь важное? — спросил господин Сун, не здороваясь. Он лишен хороших манер, он, как говорят американцы, «селф-мейд мэн», то есть никому не обязан своей карьерой. Но Сун пользуется большим весом в своем, не всегда благонамеренном, мире.

— Очень важное, господин Сун, — ответил я. — Мне не хотелось бы говорить здесь.

Господин Сун кивнул, и мы направились к лифту.

— Говорите, — сказал Сун, пропуская меня в комнату.

— Важная новость, — сказал я, — для господина князя. Полагая, что вы сможете связаться с его светлостью…

— Что случилось?

— Сегодня ночью будет военный переворот.

— Кто во главе?

— Очевидно, бригадир Шосве.

Я протянул Суну записку. Он указал мне на кресло, сам сел в другое, налил себе виски из бутылки, стоявшей на столике.

— Когда вы получили ее? — спросил Сун, складывая записку.

— Записку следует уничтожить, — сказал я.

Сун кивнул:

— Информация получена только что. Я сразу поехал к вам.

Он надолго задумался. Я поглядел на часы. Менее чем через полчаса танки пойдут к президентскому дворцу. Мне хотелось скорей вернуться домой: в любой момент может начаться стрельба, а у меня дома беззащитные женщины и дети…

Я прервал ход мыслей Дж.Суна, заявив, что теперь, по выполнении долга, я хотел бы вернуться домой.

Тогда господин Сун сказал, что в силу изменившихся обстоятельств важно, чтобы верный человек немедленно отправился в Танги и передал князю пакет. Я возразил, что моя кандидатура исключается. В минуты опасности я должен находиться рядом с семьей.