Аллен Стил: Хорошая крыса

Жду не дождусь, заявляет Фил.

Ланч подают в общагу. Куриный бульон, бутерброды с сыром, салат с тунцом. Руками кручу колеса, держу поднос на коленях, тянусь за едой. Кресло-каталка для меня не в новинку, для Дуга и Сильвии тоже, но Фил явно не привык. Обливается горячим супом, вопит как резаный.

Пристраиваюсь рядом с Сильвией. На столе газеты. Студент-медик тащит письма из дому. Счета и прочий хлам мне, открытку с тропическим пляжем Сильвии.

Спрашиваю, от кого это. От брата, говорит. Интересуюсь, где ее брат живет, и она передает мне картонку.

Делаю вид, что читаю. Разбираю одно длинное слово — Мексика. Говорю: всегда хотел побывать в Мексике. Что он там делает?

Медлит. Бизнес, отвечает.

Тут следовало бы заткнуться, но нет. Что за бизнес? Смотрит с удивлением. Разве ты не прочел? Ах да, конечно. Это я так.

Секунду молчит, потом рассказывает. Младший брат из Миннеаполиса, но в прошлом году его сцапали федералы. Толкал из Мексики контрабандные сигареты, которые провозил в своем багажнике. Курение в Миннеаполисе под запретом. В третий раз взяли с поличным. Наказание по закону — пожизненное заключение. За продажу сигарет.

Судья назначает залог, семь штук. Сильвия приносит наличные. Братец пускается в бега, она так и знала. Смывается на юг, получает тамошнюю амнистию, устраивается на работу в мексиканскую табачную компанию. Время от времени шлет ей открытки, но не виделись они уже два года.

Круто, говорю. Она кивает. Думаю. Додумываюсь до вопроса. Нелегко так быстро надыбать семь штук. Откуда? Минуту молчит, потом выкладывает. Пришлось заложить роговицы.

Обычная цена — пять кусков, но на заокеанском черном рынке дают семь. Когда умрет, ее глазам ехать в Индию. По крайней мере, брат не в тюряге, говорит, но, по мне, это не оправдание.

Сильвии не хочется, чтобы ее похоронили без глаз.

Она берет открытку, переворачивает, смотрит на фотографию пляжа. Глядя на такую красоту, так и тянет махнуть в Тихуану, [26] Тихуана — город в Северо-Западной Мексике, штат Нижняя Калифорния, курорт. да?

Дивное местечко, отвечаю. Мечтаю смотаться туда. По крайней мере, твой братец выбрал славный уголок.

Смотрит на меня долго, тяжелый такой взгляд. Открытка не из Тихуаны. Она из Мехико, он живет там. Это же есть в письме. Ты что, не прочел?

Ох. Ну да, точно. Склероз.

Молчит. Придвигает к себе газету, глядит на первую страницу. Показывает на заголовок. Ну, говорит, разве не стыд?

Зыркаю на фотографию рядом со статьей. Черная с мертвым ребенком на руках рыдает в объектив. Угу, отвечаю, кошмар. Ненавижу такие новости.

Сильвия стучит пальчиком по шапке. Говорит: тут сказано, что уровень безработицы в Массачусетсе самый низкий за пятнадцать лет.

Ну да, точно. Оговариваюсь порой. Это хорошая новость, ага.

Отталкивает газету. Оглядывается посмотреть, не подслушивает ли кто. Шепчет. Ты не умеешь читать, верно?

Уши загорелись. Бессмысленно врать. Теперь она знает.

Чуть-чуть умею, отвечаю. Достаточно, чтобы разобраться с меню или авиабилетом. Но недостаточно, чтобы прочесть открытку от твоего брата или газету.

Чувствую себя глупо. Хочется встать и уйти. Забываю, что мне положено оставаться в кресле, начинаю подниматься. Сильвия опускает ладонь мне на руку, удерживает.

Все в порядке, говорит. Это не важно. И так подозревала, но не знала наверняка, пока ты не спросил, о чем пишет мой брат.

Все равно хочется смыться. Стискиваю резиновые колеса, толкаю, отъезжаю от столика.

Ну что ты, не уходи. Не хотела ставить тебя в неудобное положение. Останься.

Чувствую себя идиотом, признаюсь.

Сильвия качает головой. Снова улыбается мне. Нет, говорит, ты не идиот. Ты не глупее любого другого.

Смотрю на нее. Она не отводит взгляда. Ее глазами владеет какая-то индийская компания, но в эту секунду они принадлежат только мне.

Ты научишься читать, обещает она. Просто у тебя никогда не было такого учителя, как я.

К концу первого дня на ногах вздуваются волдыри. У остальных тоже. Доктор Умник счастлив по уши. Смешно — мозоли способны возбуждать! Думаю, не встает ли у него при виде ног.

Ученые-испытатели фотографируют наши ступни, делают заметки в своих блокнотах и принимаются мазать нам ноги. Бледно-зеленой дрянью. Консистенция — как у соплей при сильном насморке, запах — как у рождественской ели, вымоченной в керосине. Отмеряют точную дозу пипетками. Им бы кисточку взять.

Каждый получает свою порцию из разных пузырьков. Понятия не имею, капают мне лекарство или плацебо, но после нанесения зеленой слизи боль чуток утихает.