Григорий Адамов - Победители недр. Рассказы

Все почувствовали чуть заметное дрожание почвы под ногами. Из недр послышался глухой, ровный гул. Гул нарастал, становился всё громче и громче, он заполнял шахту, вливаясь мощным, радостным потоком в уши и сердца людей.

— Осталось полтора метра, Илья! — прозвучал взволнованный голос Малевской. — Освободи центр шахты!

— Есть! — хрипло ответил Цейтлин. — Убрать металл с центра шахты!

На глазах у присутствующих дно шахты вспучивалось, поднималось под огромным напором колонн давления торпеды. Гул становился всё громче и сильнее. Дрожала почва под ногами. Нервы людей напряглись до последней степени.

— Володя! Володя! — вскрикнула его мать, не выдержав этого напряжения, и затихла, судорожно сжав руку мужа.

Подземный гул превратился в мощный, торжествующий рёв.

Внезапно целая сеть тонких трещин раскинулась по дну шахты. И сразу же за этим, внезапно и неожиданно, блеснула светлая, металлическая, быстро вращающаяся точка.

— Торпеда показалась!.. — неистовым голосом закричал Цейтлин. — Ура! Ура!..

Ответная буря донеслась сверху, и сейчас же её покрыла громкая команда Цейтлина:

— Приготовиться к приёму! Подтянуть тросы! Раскрыть грейфер!

Из земли показалась, поднимаясь всё выше и выше, конусовидная вершина торпеды, как будто одетая в блестящую, сверкающую кирасу из серебряных пластинок. Она вращалась, разбрасывая далеко вокруг себя комья земли и песка, с каждой минутой вырастая, как гигантский металлический жёлудь. Вершина продолжала вращаться, когда показалось отшлифованное цилиндрическое тело торпеды.

— Подводи грейфер! — гремела восторженная команда Цейтлина. — Майна помалу! Ещё помалу!.. Стоп! Стоп! Смыкай под вершиной! На шейке! На шейке! Вира помалу!.. Помалу!.. Помалу!

Ещё через десять минут торпеда повисла в паутине стальных тросов под площадкой, как необычайная серебряная акула, выловленная из таинственных подземных глубин.

Откинулась внизу люковая крышка, мелькнули в выходном отверстии одна за другой две гибкие голубые фигуры, и восторженные крики “ура”, наполнившие шахту, прорезал звонкий, ликующий голос Володи:

— Мама!.. Мамочка!..

…Среди сверкающих разноцветных огней они стремительно неслись в кабинах лифта всё выше и выше, к поверхности, к солнцу, к свежему воздуху родины, к пьянящим просторам её голубого неба…

Солнце брызнуло дождём горячих золотых лучей и ослепило Малевскую и Володю, когда они вступили на высокую трибуну возле шахты. Тысячи флагов и плакатов с приветствиями, зелень садов и белые стены домов, бесчисленные лица с глазами, полными радости, восхищения и любви, — всё смешалось и завертелось, подхваченное ураганом восторженных криков стотысячной толпы. Крики сливались в потрясающий гром, перекатывались из одного конца площади в другой, проносились над крышами и деревьями.

Сияющая счастьем Малевская пыталась произнести слова приветствия, но безуспешно. Вдруг Володя голубой птицей высоко взлетел в воздух и, подхваченный руками Цейтлина, уселся на его могучих плечах, смеясь и протягивая руки вперёд. От новой бури восторженных криков, казалось, задрожали стены домов, закачались деревья, сотрясались небо и земля.

У подножия трибуны собрались представители партийных, советских и общественных организаций, чтобы приветствовать первых счастливо вернувшихся членов экспедиции.

Внезапно с лица Володи исчезла улыбка, беспокойство и тревога сменили её. Он что-то громко кричал Цейтлину, стараясь соскользнуть вниз с цейтлиновских плеч.

— Торпеда!.. Торпеда!.. — едва доносился среди бушующего шторма голос Володи до Цейтлина. — Мне нужно назад… Скорее!..

Он стоял уже на площадке, красный, взволнованный, и изо всех сил тянул Цейтлина за руку.

— Через два часа!.. — надрываясь, кричал ему Цейтлин. — Торпеду переворачивают… Зарядка аккумуляторов!.. Дадут кислород!.. Успеешь!..

Володя постоял минуту в нерешительности, потом кивнул головой и повернул просветлевшее лицо к затихающей буре.

Начался митинг… митинг спасения, победы и торжества…

Володя сидел неподвижно, задумавшись. Вдруг он поднял голову и залился звонким, счастливым смехом. Он вскочил на ноги и затанцевал на месте, продолжая неудержимо смеяться.

Из репродуктора неслись подмывающие звуки весёлого, бодрого авиамарша, и Володя орал во всё горло на мотив марша: “Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…”

Он вспомнил, как сутки назад они с Брусковым по старой, уже знакомой дороге подъезжали в торпеде к шахте, как опять встретили их неисчислимые массы народа громом приветственных криков, как объединённый оркестр, наверное, в тысячу человек, грянул “Интернационал”, как их обоих потом понесли на плечах по разным улицам, как его долго носил на себе высокий бородатый человек и никому не хотел передавать…