Кир Булычев: Час полночный [Рождественская сказка]

Нас скрутили и поволокли на сцену, над которой сохранилась еще вывеска «Радуга народного творчества».

— Пускай все видят! — завопила ведьма. — Включите все программы! Вы меня слышите?

— Слышим, — грустно отозвались подневольные операторы и режиссеры.

— Включить систему Интервидения и Евровидения! Включить вольный город Брест! Пускай весь мир видит, что мы делаем с предателями и врагами великого мистического братства.

С правой руки на мне висела молодая русалочка, от которой сильно пахло тухлой рыбой, слева меня держал оборотень, который то начинал превращаться в волка, то спохватывался и вновь принимал человеческие черты.

Зажглись мониторы.

— В студии тишина! — закричал астролог из известной банды, которая по выходным дням выходила грабить интуристов на большую Смоленскую дорогу.

Ведьма грохнула ступой по сцене. Юпитеры повернулись к нам ослепительными рожами. Я знал, я чувствовал, что студия буквально набита нечистью, которая сбежалась торжествовать гибель последнего человеческого начальника телевидения, несгибаемой Жанны Акуловой и меня — скромного оплота трезвых сил в мире безумия.

— Ровно в полночь, — вопила ведьма, — под моим руководством на глазах миллиардов телезрителей мы коллективно растерзаем эту зловещую троицу!

Оставалась минута…

Жанна смотрела на меня.

— Как жаль, — сказала она тихо, — как жаль, что мы встретились так поздно.

— Мы еще посмотрим, — возразил я.

— Господа, товарищи, граждане! — закричал Яков Мяков, который и в такой момент оставался отважным и несгибаемым демократом. — Торжество темных сил ирреальности недолговечно! Люди победят! Вы все провалитесь в свои тартарары!

— Кончай их! — завопил возмущенный зал.

Громко и гулко ударили часы. Первый удар…

И тут под рев набегающей толпы я приподнял руку с повисшей на ней русалочкой и шмякнул этой русалочкой по голове оборотня, который вцепился в нее волчьими зубами.

Я отпрыгнул назад.

Я наклонился и открыл застежки чемодана.

Почуяв неладное, на меня накинулись вампиры, упыри и астрологи…

Но было поздно.

Часы ударили второй раз, третий, четвертый…

Василий, выпущенный из чемодана, взлетел на какую-то перекладину и громко, во всю свою мощную глотку закричал:

— Кукарекууууу!

Как громом пораженные, замерли вампиры, поникли русалки, ахнули лешие, задрожали экстрасенсы…

Пять, шесть, семь…

— Кукарреку! — торжествующе звучала победная песня Василия.

Мой герой и друг надежно охранял мою квартиру от нечисти, которая как смерти боится петушиного крика… Теперь пришла очередь телевидения и всей моей прекрасной страны.

Восемь, девять, десять, одиннадцать…

— Кукаррреку! — в третий раз запел петух.

И все они исчезли — и ведьмы, и прорицательницы, и гадалки, и колдуны, и упыри, и водяные, и кандидаты медицинских наук…

В зале было гулко и слишком пусто… Золотая заколка старенькой гадалки-акушерки блестела на полу.

Кто-то робко захлопал в ладоши. Наверное, кто-то из техников.

Жанна обернулась ко мне и спросила:

— Вы что делаете завтра вечером?

— Что прикажете, то и сделаю, — ответил я.

Петух слетел ко мне на плечо.

— Не переоценивайте своих достижений, Ушкин, — строго сказал Яков Мяков. — Борьба только начинается. Нечисть практически неистребима.