— Туда время от времени приглашают инспекторов Конфедерации наверное, чтобы мы не теряли остроту восприятия… Мой отец был там дважды. Монахи довольно ехидно говорили, что пример его прадеда оказался чрезвычайно полезен.
— Теперь — к нам, — сказал отец Александр.
Дверь отъехала. Юл встал.
— Ваше преосвященство, — сказал иерарх. — Прошу ваше.
Отец Александр встал, повернулся к Юлу и иноку, поднял руку, благословляя.
— Господи, помилуй нас… — прошептал он.
Юл задремал и проснулся, казалось, прошла минута, но руку он успел отлежать намертво — рука мотнулась и стукнула его по груди, тяжелая и бесчувственная, как деревяшка. Было тихо — так тихо, что слышалось попыхивание свечи: на фитиле образовался длинный нагар, пламя дергалось и коптило. В руку горячо и больно пошла кровь. Юл сидел неподвижно, стиснув зубы. Наконец, рука обрела подвижность, хотя и оставалась еще тяжелой и горячей. Шевельнулся Олег, застонал. С него наручники не сняли — боялись. И тут опять загремела дверь.
Она отъехала немного, и в щель кого-то втолкнули. Человек упал ничком, закрывая лицо и голову руками — и тут же камеру наполнил резкий, разрывающий ноздри смрад Игрикхо. Юл вскочил, зажимая рот и нос. Олег закрылся руками и смотрел, ничего не понимая спросонок. Человек медленно перевернулся на бок, подтянул колени к животу и с минуту лежал так, не двигаясь и, кажется, не дыша. Он был оборван и страшно, фантастически грязен. Потом он со всхлипом втянул в себя воздух и выстонал:
— О-о-о, дья-авол…
По голосу Юл его и узнал. Это был Петров.
— Владислав Аркадьевич? — наклонился над ним Юл. — Что с вами сделали?
— Кто это? — спросил Петров со страхом. Ладоней от лица он не отнял. — Юлий Владимирович? Что вы тут делаете?
— Представьте себе — ищу вас. Но — что с вами? Вас били?
— Похоже на то… Посмотрите, что у меня с глазами, — он с трудом убрал руки.
Вокруг глаз были черные круги, веки вздулись и запеклись кровью. Юл осторожно — Петров напрягся и застонал — кончиками пальцев раздвинул веки. Ничего нельзя было разобрать: какой-то рубиново блеснувший студень…
— Ни черта не видно, — сказал Юл. — Тут только свеча.
— Чем-то хлестнули по глазам, — сказал Петров. — Я не понял, чем.
— Цепью, чем же еще, — мрачно сказал Юл. — Ладно, главное, что не вытекли, все остальное поправимо. Больно?
— Больно, конечно. Еще ребро… вот здесь…
Юл потрогал. Под пальцами хрустело.
— Кто же это вас?
— Не знаю. Окружили, кричали… потом отвели куда-то Вецу…
— Это садовник?
— Да… и чем-то меня по глазам… Мне кажется, его убили.
— И где же все это происходило?
— Там — в Рощах.
— Вы пошли в Рощи? Без фильтров? Как же вы выдержали?
— Да… ничего. Выдержал. Запах и запах. Ничего.
— Что же вы рацию-то забыли, — сказал Юл. — Разве же можно так?
— Забыл, — сказал Петров. — Быстро собрались — только в монастыре и вспомнил. Слушайте, — он попытался сесть, — надо же как-то сообщить…
— Знают, что мы здесь, — сказал Юл. — Утром выцарапают. Или днем.
— Да нет, я не про это, не про нас. Послушайте: мне Филдинг описывал здешнюю ситуацию и просил проверить кой-какие предположения… гипотезы… Я и проверил. И все сходится, понимаете?
— Нет, — сказал Юл. — Я ничего не знаю о предположениях Филдинга. Он со мной не делился.
— Ну, значит… мне-то он все описал детально… Ладно, слушайте. Эти животные, Игрикхо, выделяют огромное количество летучей органики, и в этот букет входят амины, необходимые для работы «трезубца» — есть у здешних людей такая железа… а «трезубец» вырабатывает гормоны, которые регулируют энергетику нейронов мозга… понятно, да? Им всем время от времени нужно дышать этим запахом — который от Игрикхо. Но это не все. У Игрикхо детеныши появляются раз в четыре года, и к двум годам они проходят критическую фазу развития… для того, чтобы начать созревать, им надо получить извне гормоны роста, которые их организмы не продуцируют…
— Понял, — сказал Юл. Сдавило горло. — Эти жертвоприношения — это… это…
— Да, — сказал Петров. — Звено симбиотической цепочки.
— Извините, — прошептал Олег, — это значит?.. Да как же это может быть — такое?..
Ему не ответили. Отвечать было нечего.
— Что же делать-то, Господи? — спросил он. — Что же нам теперь делать?!
— Днем бы раньше, — с тоской сказал Юл. — Днем бы раньше… мы бы раскрутили Дворец, и еще можно было бы спасти… Не все, — поправил он себя, — но кое-что — можно было бы… Ввести в Долину солдат…
Читать дальше