Родриго Гарсия-и-Робертсон - Одноглазый валет и короли-самоубийцы

Он молча улыбнулся. Ведьмы оставались женщинами и не хотели видеть мир таким, каков он есть. Он ей не верил — просто ему было все равно. Он представил себе очередную ночь под открытым небом и проглотил таблетку, надеясь, что она поможет ему забыться. И еще он обещал себе, что завтра все будет иначе и они с ведьмой окажутся в настоящей постели. Теплой, сухой, и колдунья снимет платье.

Вот с такими приятными мыслями Рейнард и заснул.

Он уже привык просыпаться на сырой земле, но всегда с ним были пять его копий. Сейчас пробуждение оказалось гораздо менее приятным — он один в лесу, рядом нет верных людей. Нет Королевского авангарда. Нет даже оруженосца и слуги, которые могли бы выполнить его поручения.

Рейнард почувствовал запах дыма, повернулся и увидел Эмбер, все в том же рваном платье. Женщина разводила костер. И он вспомнил долгий день Святого Варфоломея: от бешеной схватки у брода до побега с этой оборванкой. Он приподнялся на локте, размышляя о том, стоит ли она его усилий.

— Здравствуй, колдунья. Эмбер улыбнулась и спросила:

— Желаете завтрак?

Завтрак состоял из очередной толстой таблетки, жареных лесных орехов и дождевой воды, которую удалось собрать в его шлем. Однако он почувствовал себя сытым и отдохнувшим. Рейнард избавился от необходимости подчиняться приказам, и его радовало, что он возвращается домой.

— Сегодня мы перейдем Сомму, — сказал он своей спутнице.

— Отлично, — Эмбер казалась довольной. — Я уже несколько дней пытаюсь это сделать.

Сидя на бревне, к которому она была прикована, ведьма продолжала делать вид, будто у нее есть выбор.

Рейнарду нравились ее удивительное упрямство и самонадеянность.

Эмбер тщательно протерла каждую деталь его доспехов, прежде чем он надел их на себя. Закончив, она отступила назад — насколько позволяла цепь, — чтобы оценить свою работу.

— Мой рыцарь в сияющих латах, — сказала Эмбер.

Рейнард поблагодарил ее и вскочил в седло. Она протянула ему бревно, после чего села на круп Купидона за спиной Рейнарда. В дальнем конце лощины заросли лесного ореха перемежались дубами. Именно здесь Эмбер собирала орехи. Рейнард нашел тропинку, которая привела их к ручью возле какого-то крестьянского пастбища. Вскоре они уже остановились около небольшой лачуги. Рейнард спешился и потребовал у хозяев мяса, вина и топор. Испуганная крестьянская семья поспешила выполнить его приказ. Шутка ли, из леса выехал рыцарь в доспехах со странным бревном и женщиной в крестьянском платье — очень необычное зрелище. Они отдали ему несколько колбас и глиняный кувшин с сидром, а потом принесли огромный топор дровосека.

Положив цепь Эмбер на бревно, рыцарь сказал:

— Не смотри. И ради собственной ноги — не дергайся.

Она отвернулась, глядя на далекие кроны деревьев. Рейнард взмахнул топором, лезвие описало длинную сверкающую дугу и перерубило цепь в дюйме от щиколотки.

Эмбер опустила глаза и увидела, что нога не пострадала.

— Ловко...

— Это я умею делать лучше всего.

Он сказал чистейшую правду. Всю свою жизнь Рейнард только и делал, что рубил направо и налево острой сталью.

Вернув топор крестьянам, он вскочил в седло и протянул руку Эмбер.

— Вы не собираетесь им заплатить? — спросила она.

— За что?

Он ведь вернул топор!

— Отдайте мне хотя бы часть того, что я у вас выиграла, — попросила Эмбер, протягивая ладонь.

Вытащив несколько серебряных монет из седельной сумки, Рейнард молча наблюдал за тем, как она раздает деньги всему семейству, расплачиваясь за колбасу и сидр. Когда они брали монетку, Эмбер касалась их рук своим жезлом. Рейнард нахмурился, он предвидел новые неприятности. Крестьяне с подозрением смотрели на странную женщину, но боялись рыцаря и хотели получить свои деньги. Когда Эмбер закончила, они вновь пустились в путь. Теперь о кандалах напоминал лишь ножной браслет, на котором болталось единственное звено цепи, поблескивая на солнце.

Рейнард скакал вниз по течению, чтобы перейти Сомму по мало известному броду. Дорога и заболоченные берега казались необычно пустынными. Помимо свежих куч конского навоза, ничто не указывало на присутствие двух армий, маршировавших вдоль Соммы — одна пыталась перейти на противоположную сторону, другая всячески ей препятствовала.

Возле брода никого не оказалось. Пикардийцы ушли: после того как король Эдуард форсировал Сомму, охранять броды не было смысла. Рейнард направил своего боевого коня в реку. Вскоре они почувствовали, что вода добралась до стремян, и Эмбер пришлось поднять ] ноги. Теперь вздувшаяся после дождей река доходила до наголенников Рейнарда, но, к счастью, вскоре пошла на спад. Через несколько минут Купидон, отфыркиваясь, вышел на берег.