Григорий Адамов - Изгнание владыки. Роман. Рассказы

Мы можем теперь уверенно сказать, что проблема обеспечения человечества энергией нами решена полностью, эта энергия имеется в его распоряжении в беспредельном, неограниченном количестве, пока существует наше Солнце! Это значит — пока будет существовать человечество!

На экране продолжали тускло отсвечивать сине-стальные плиты гигантского фотоэлемента. Все молча смотрели на них, на эти новые вечные генераторы, пленяющие мощную энергию единственного источника жизни на Земле — Солнца.

Громкий веселый смех разбивал тишину. Все вздрогнули и оглянулись в угол около двери. Там с небольшого экрана смеялось молодое лицо, худощавое, с тонким длинным носом и черными глазами, глубоко сидящими под высоким гладким лбом.

— Андрей!.. Откуда ты? — радостно воскликнул большеголовый молодой человек. — Как ты сюда попал?

— Я тебя искал, Филат, — ответил голос с экрана. — Я сейчас в Москве, сижу у себя в комнате с ушибленной ногой… Вчера, подлетая к Москве, мой автожир на высоте двух тысяч метров от невыясненной причины потерял пропеллер. Спуск я произвел не совсем удачно и ушиб ногу… Она как-то странно распухла и временами очень болит. Не посмотришь ли ты ее, Филат?

— Пожалуйста, милый! Покажи ее. Я сейчас возьму свой аппарат…

— Одну минутку погоди, Филат! Я должен сначала попросить извинения у твоих спутников. Вы забыли выключить ваш иконоскоп, и я невольно участвовал в вашей замечательно интересной беседе. И еще раз простите за то, что своим смехом я прервал благоговейное молчание, навеянное на нас, конечно, победными словами вашего уважаемого спутника — Фирмена.

— Но что же вы нашли в нашей беседе смешного? — спросил Фирмен.

— О, не в беседе, а в сравнении, совершенно случайном… На экране, рядом с насмешливо улыбающимся лицом, появилась книга с заложенным в нее пальцем молодого человека.

— Я взял с собой в дорогу старинную книгу. Она называется «История техники». Ее выпустили в свет в тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Вы не читали ее? Напрасно! Очень рекомендую… Так вот, как раз перед прекрасной лекцией Фирмена я прочел там кое-что. Хотите, я это прочитаю вам? Это объяснит вам мой несколько непочтительный смех.

— Пожалуйста… пожалуйста! — поспешил ответить за всех художник, в то время как Фирмен замкнулся, поджав губы. — Это должно быть интересно. Читайте…

— Так вот, слушайте… «Слухи о том, что Джеймс Уатт производит успешные опыты с новым паровым двигателем, давно уже волновали промышленные и научные круги. Но когда машина была пущена в эксплуатацию, она произвела необычайный фурор. Ее экономичность в потреблении топлива потрясла умы и кошельки: использование энергии топлива в этом новом двигателе доходило до одного процента! Это поражало самое смелое воображение деловых людей того времени. Что это означало в переводе на современные деньги, показывает тот факт, что Уатт и его компаньон, крупный капиталист Матью Балтон, выпуская на своем заводе этот новый двигатель, не просто продавали его, а отдавали его в аренду на условиях выплаты им ежегодно определенного налога от сбереженного машиной топлива.

И даже при этих жестких условиях распространения машина Уатта быстро вытеснила свою предшественницу. В тысяча семьсот семьдесят седьмом году в английской горной промышленности работали два таких двигателя, в тысяча семьсот восьмидесятом году — восемьдесят двигателей, а к тысяча семьсот девяностому году во всем Корнуэльсе, наиболее богатом горном округе Англии, не оставалось ни одной атмосферной машины Ньюкомена. Все они были вытеснены машиной Уатта».

Молодом человек на экране поднял смеющееся лицо от книги.

— Что? Не правда ли, интересно? — спросил он, сотрясаясь от еле сдерживаемого смеха.

Пассажиры с легким недоумением переглянулись.

— Послушай, Андрей, — сказал Филат с оттенком нетерпения, — может быть, вообще говоря, это и интересно, но какое это имеет отношение к нашей беседе и к тем действительно поразительным вещам, о которых он нам рассказывал?

— О, самое непосредственное! — ответил молодой человек с экрана. — Не забудьте только, что я говорил вам, что мое веселое настроение вызвано было сравнением. Вы обратили внимание на ту великолепную снисходительность, с которой автор книги говорит о неуклюжей машине Уатта и о жалком одном проценте использования энергии топлива? Сколько в его словах скрыто гордости от сознания, что его век, двадцатый век, использует это топливо в современных ему паровых машинах в пределах «целых» двадцати процентов! Меня рассмешило то, что я сейчас же поймал самого себя на таком же чувстве снисходительности по отношению к тем, как вы говорите, «поразительным» вещам, о которых так торжествующе сообщил вам наш уважаемый Фир-мен.