П Джунковский: В глубь веков [Таинственные приключения европейцев сто тысяч лет тому назад. В дали времен. Том III]

— Позвольте, позвольте, господа, — заговорил вдруг молчавший до сих пор Иоганн, — к сожалению, в этой игре есть и моя доля и притом, кажется, довольно печальная. Я, как вам известно, облечен фрау Курц — вашей мамашей, господа, и вашей сестрицей, господин профессор, — некоторыми наставлениями и указаниями касательно нашего путешествия, да и сам заинтересован в этом деле, а потому покорнейше прошу ответить мне на следующий вопрос. Предположим на одну минутку, что наперекор неверию господина профессора и Ганса, затея Бруно каким-нибудь нечаянным образом возьмет да и осуществится. И вот мы действительно попадем, — ну хотя бы во времена Ноя, но только не в ковчег, что, пожалуй, было бы еще полбеды, а прямо в волны всемирного потопа. Так вот я и спрашиваю вас, как нам придется поступить тогда для спасения нашей жизни?!.. Да и вообще, я хотел бы знать, сможем ли мы, забравшись так далеко в прошедшее, дожить до наших собственных времен, чтобы вернуться когда-нибудь к себе, в Нюренберг.

— О! на этот счет, милый Иоганн, вы можете быть совершенно покойны, наше возвращение к настоящему времени так же обеспечено, как и переход ко временам прошедшим, — успокоительно отвечал Бруно.

— Ну, вот видите, — шутливо заметил Ганс, — у нас все предусмотрено и вам положительно нечего опасаться. А теперь отложим пока вопрос о путешествии по вновь открытому способу Бруно Курца и поговорим о путешествии при помощи обыкновенных способов.

Бруно, давно уже привыкший к шуткам брата и относившийся к ним очень добродушно, не находил нужным распространяться далее о своем предложении и потому речь пошла теперь исключительно о предстоящих поисках столь интересных катакомб, на которые некогда набрел профессор Вагнер.

Разговор на эту тему затянулся, и в этот вечер Ганс не успел уже хорошенько расспросить брата о сущности его опыта, хотя и предполагал было это сделать.

Отъезд решен был на завтра, а потому необходимо было хорошенько отдохнуть. Вот почему, через час после ужина, все наши путешественники уже покоились мирным сном, запасаясь силами для предстоящей им экскурсии.

Впрочем, засыпая, Ганс попытался разобраться в том странном происшествии, которое случилось с ними на «Волшебной стреле»; хотелось ему также уяснить себе: какого рода связь установилась между индусом и его братом, на которого, по-видимому, он оказал столь сильное влияние; но чем больше Ганс думал об этом, тем больше приходил к заключению, что дядя Карл своими объяснениями совершенно запутал всю эту историю. С этой мыслью молодой человек и заснул, рассчитывая, что само время рассеет туман, окутывающий все случившееся с ними на малайском судне.

а другой день, часам к десяти утра, наши путешественники были уже милях в восьми от города, подымаясь по предгорью бесконечными полями хлопчатника и неуклонно направляясь к северо-западу.

Дядя Карл весьма величественно рисовался верхом на коне. Эту простую, но необыкновенно тряскую лошадь можно было считать не более ни менее, как алтарем, на котором в настоящую минуту профессор приносил человеческую жертву своей излюбленной науке, археологии. Рядом с ним, в буквальном смысле слова, скакал на своей лошадке Иоганн, старавшийся при помощи растопыренных локтей поймать равновесие, ежеминутно ускользавшее от этого недостаточно опытного кавалериста. За ними следовал проводник-туземец, ехавший рядом с вьючной лошадью. Наконец, Бруно и Ганс составляли арьергард.

Братья, словно позабыв о вчерашнем разговоре, весело болтали о совершенно посторонних предметах.

— Знаешь ли, милый Бруно, сегодня утром я сделал весьма интересное открытие: оказывается, что лавры профессора Курца не дают спать нашему Иоганну, вследствие чего он также решил прославиться в ученом мире.

— Да ты что же, шутишь или говоришь серьезно? — с улыбкой спросил Бруно.

— И не думаю шутить. Сегодня утром, во время укладки вещей дядя, схватил какую-то толстую тетрадь, сунул ее мне в руки и, уверяя, что это какие-то его записки, которыми он особенно дорожит, просил меня спрятать их в одном из наших чемоданов. Я как-то машинально открыл их и на первой странице, к удивлению своему, прочел следующее заглавие: «Всемирная гастрономия или искусство есть у всех современных народов, усвоенное собственными опытами Иоганна Дикка из Нюренберга». А! Как это тебе понравится?