Михаил Михеев - Школьный уборщик

«Черепашка» остановилась у ножки стола, попробовала отщипнуть от него клешней, а затем выдвинула свой алмазный бур. Посыпались опилки, и стол осел набок:

— Ух ты! — восхитилась Космика.

Мотор у «черепашки» загудел, набирая обороты. Она вдруг развернулась и ухватилась клешней за носок сандалии Космики.

— Ой-ой! — закричала Космика. — Палец, палец!..

Она дрыгнула ногой, «черепашка» сорвалась, ударилась о ножку стола, загудела еще сильнее и стремглав кинулась по проходу. Ребята быстренько забрались на столы. Квазик бросился было выключить разогнавшуюся «черепашку», но та проскочила и выкатилась в коридор.

Виктория Олеговна работала в школе уборщицей. Она, по мнению Алешкина, была второй достопримечательностью школы. Мало того что она оказалась отличной уборщицей, она была еще и кандидатом медицинских наук, лауреатом премии имени Пирогова, научным сотрудником лаборатории термозащиты. В школу она пришла для разгрузки, отдохнуть от напряженной научной работы, и в лаборатории с нетерпением ожидали ее возвращения.

Она неторопливо шествовала по школьному коридору и несла в кабинет директора графин с холодным апельсиновым напитком.

«Черепашка» выкатилась прямо ей под ноги.

Виктория Олеговна оторопело остановилась, приглядываясь к непонятному существу, которое как-то по-собачьи принюхивалось к ее ногам и вдруг крепко поймало ее за каблук.

Виктория Олеговна деликатно охнула, уронила на пол графин и схватилась за сердце.

Трудно сказать, как бы дальше развивались события, но тут подоспели и Квазик, и Алешкин. Квазик выключил «черепешку», Алешкин подхватил под руку обмякшую Викторию Олеговну. Ему нетрудно было восстановить ход событий, он посмотрел на Квазика выразительно и повел Викторию Олеговну в свой кабинет. Там усадил в кресло и достал таблетку валиброма.

Когда Виктория Олеговна отдышалась, она вторично попросила освободить ее от хлопотливых обязанностей уборщицы.

На этот раз Алешкин не стал ее уговаривать, хотя ему по-прежнему некем было ее заменить. Он только поблагодарил ее за помощь и сказал, что она может считать себя свободной с того дня, с которого пожелает. Виктория Олеговна приготовилась было настаивать на своей просьбе и от неожиданности растерялась и расплакалась: как-никак ей было уже за шестьдесят. Она сказала, что ей здесь очень нравится, нравится и школа, и сам Алешкин, и дети такие милые… она готова бы работать и дальше, но у нее есть еще и лаборатория термозащиты, и научные исследования, и так далее…

Виктория Олеговна ушла.

Школа осталась без уборщицы.

Алешкин еще мог бы обойтись без преподавателя, мог заменить его уроки, пусть временно, телевизионной лекцией, — существовали школы вообще без преподавателей… Вот только без уборщицы он обойтись не мог.

В школе должна быть чистота, как в хирургическом кабинете, — все это входило в начала воспитательной работы.

Школе нужна была уборщица, но Алешкин не знал, где ее найти.

Это уже стало проблемой не только в его школе, но и в стране. Никто не хотел заниматься таким скучным и нетворческим делом. Где только возможно, уборщиц заменили автоматы, появились автопылесобиратели, автополомойки, автомусоросборщики и прочие машины специального назначения.

Под ступеньками лестниц появились автощетки, которые сметали с ног входящих уличную пыль. Но слишком сложен был интерьер, окружающий человека и на работе, и в быту, поэтому самые остроумные автоматы не везде могли заменить самую обычную живую уборщицу. А тем более в начальной школе.

Роботы все еще очень дороги в изготовлении и применялись только для работы на трудных планетах. Специальное постановление запрещало использовать роботов для наземных работ.

Без особых надежд Алешкин обратился с просьбой в Бюро Предложений.

Подумал, кто из преподавателей хотя бы временно мог заняться столь ответственной и хлопотливой работой. Потом набрал номер на звуковизоре и увидел на экране массивное лицо Бухова с отекшими подглазьями — следами старых космических перегрузок.

— Что? — сразу спросил Бухов. — Опять мой техник что-то натворил?

Алешкин рассказал про «черепашку».

— Вон… — покрутил головой Бухов. — А ведь я еще у нее предохранители вытащил.

— Значит, он их поставил.

— Сообразил.

— Он-то сообразил.

— Ну вот, я и говорю, в технике он разбирается. А в остальном… — Бухов сокрушенно покрутил головой.