Олег Овчинников - Кокон

Аля бодренько перевернулась на живот, послала вперед левый локоть – так далеко, что едва дотянулась до него одноименным коленом, затем бережно, как… в общем, максимально бережно проволокла по полу свисающее брюхо, уперлась левым плечом в пол и обеими руками ухватилась за правое бедро с целью подтащить к себе всю ногу, от которой вроде и пользы никакой, но ведь и не бросишь же!.. И в этот момент почувствовала, как стерженек у нее в животе ожил и потребовал внимания. Сперва свернулся, потом развернулся и ощутимо ударил изнутри по натянутой коже, будто в барабан. «Очень вовремя!» – подумала Аля.

Вся ее бравада, больше похожая на опьянение от последнего вздоха у приговоренного к казни, куда-то исчезла. Улетучилась как воздух из проколотого шарика. На середине тысячекратно отработанного движения Аля замерла.

Всю свою сознательную – читай замужнюю – жизнь она собирала полезные советы. Подклеивала в общую тетрадь вырезки из «Работницы» и «Крестьянки», странички отрывного календаря с примечанием «Хозяйке на заметку». Кое-что записывала от руки: советы, услышанные по радио или по телевизору. Например, «Чтобы снять со стеклянной банки слишком туго завинченную крышку сперва согрейте ее под струей горячей воды». Или: «Чтобы молоко не убежало, смажьте края кастрюли жиром». А вот что делать, подумала Аля, если ты уже забыла, что такое горячая вода, а под рукой, как назло, нет ни молока, ни жира? Увы, не было в ее богатой коллекции ни одного совета, подходящего к теперешней ситуации. Ничего, что начиналось бы словами: «Итак, вы застряли в пещере без воды и света, последняя банка тушенки была с риском для языка вылизана трое… нет, четверо суток назад, у вас множественный перелом голени и лодыжки и двадцать восьмая неделя беременности. Не спешите впадать в отчаяние…»

Не было такого совета. Но и отчаянья, как ни странно, тоже не было. Только отстраненное любопытство.

Помнится, Тошка как-то обмолвился, что древние греки полагали, будто мальчики развиваются в правой стороне живота, а девочки – в левой. Интересно, как на эти сомнительные выкладки влияет сломанная нога будущей роженицы? Хотелось бы надеяться, что не сильно. Если так, то еще месяц таких «выползок» – и у нее определенно будет девочка. Разве не здорово? – спросила себя Аля.

И ответила себе: остынь, подруга. Ты ведь прекрасно понимаешь, что еще одного месяца у тебя не будет.

Да, она понимала. Застыв в неудобной позе: на локтях и одном колене, пережидая внеплановый «танец живота», она всматривалась в непроглядную темень как в собственное будущее и не видела там ни месяца, ни даже недели. И вообще теперь, когда угасшая адреналиновая буря в крови выступила горечью на губах, Аля с необъяснимой уверенностью почувствовала, что сегодняшняя «прогулка» скорее всего станет для нее последней. Шесть кусочков сахара и вафля, бесспорно, подарок судьбы, но и они не в силах надолго отсрочить неизбежное, когда ее главный враг, уже не ограничиваясь пугающими взглядами с потолка, перешел к активным действиям.

А раз так, то пусть нынешняя, заключительная, «выползка», как и самая первая, ознакомительная, пройдет по слегка измененному сценарию. Ведь если не поддаться давнему соблазну сегодня, то завтра и поддаваться станет нечему. И некому. То есть сначала, как водится, водопой: промочить горло, ополоснуть лицо, наполнить флягу, а вот потом… И почти счастливая улыбка растянула потрескавшиеся губы, когда Аля после Семикрестка свернула в тоннель Безымянного пальца. Не ожидая больше помощи из Франции, она позволила себе переиначить известную фразу. Увидеть Колонный Зал и умереть! Хоть на часок окунуться в атмосферу застывшей сказки, хоть минутку провести среди ее сверкающих декораций, хоть на мгновение снова почувствовать себя прекрасной Белоснежкой… а не Золушкой в самой замызганной фазе, далеко за полночь. И тогда потом… уже не так важно, что случится потом.

Аля решительно углубилась в Безымянный тоннель, ее левый локоть на ощупь прокладывал дорогу, как нос ледокола в темное время суток. И лишь одна мысль сомнительного свойства слегка тревожила Алю, когда она обползала незнакомые груды камней или проваливалась рукой в трещины, которых не было здесь тысячу лет и один месяц назад – во время первой, еще совместной с Тошкой, экскурсии в Колонный Зал. Золушка, Белоснежка – это все, конечно, здорово. Но как она собирается пролезть сквозь кротовую нору, в которую ближе к концу вырождается тоннель? Дюймовочкой?! Когда несгибаемая нога торчит вбок под таким углом, что впору повязать на лодыжку красную ленточку, сигнализируя о превышении габаритов. В самом деле, как?