Олег Овчинников - Кокон

Почти что посуху.

Почти что до конца.

Строго говоря, ему не хватило каких-то двух метров. Может быть, полутора. Но тут, как на чемпионате по прыжкам через пропасть, неважно, на сколько метров ты не дотянул до противоположного края. В любом случае места на пьедестале тебе уже не занять.

Цыпочки подломились, ноги разошлись пьяными ножницами, перевешенное рюкзаком тело завалилось на правый бок.

– Э-э! – успел крикнуть Антон, но никто не услышал.

Падение с пятиметровой высоты оглушило его. По счастью, внизу был не только камень. Многие тонны падающей воды успели продолбить в тверди основательный колодец, Антон своим телом пронзил его до дна. Оттолкнулся рефлекторно, свел воедино лопатки, выпростал руки из перекрученных лямок, и вынырнул – сперва из рюкзака, а потом и на поверхность. Отплевался, вдохнул с присвистом и потащился по камням.

Его трепало и волочило жестоко, хуже, чем щепку в ручье. Щепке что, несется себе по водной глади, закручивается в водоворотах, ее же не тянет на дно промокшая одежда и зачерпнувшие полные голенища сапоги. В потрясающих подробностях повторялось то, чего Антон с избытком хлебнул в Малой Вьюжке. И снова, как тогда, первые его мечущиеся мысли были не о себе. Вернее, о себе, но не о спасении, а… То ли шок от удара сказался, то ли отрезвляющий эффект ледяной воды, то ли пелена какая слетела с глаз, только думал он в этот момент: «Как же это? Что же это я? Она же там! Там ОНА!» Вдруг, вынырнув на очередном буруне, заорал что было мочи:

– Алька, держись! – и на этот раз перекричал поток.

Сложно сказать, через сколько еще залов протащила Антона игривая река. Водопадов на пути случилось всего три, это он хорошо запомнил. Когда поток, вдоволь нарезвившись, позволил ему зацепиться за какой-то валун и вползти на его скользкий бок на дрожащих локтях и коленях, Антон чувствовал себя так, словно его, связанного, прицепили к заднему бамперу автомобиля и проволокли по щербатому отечественному асфальту километров десять. Он свалился с валуна на безопасный пляж, попытался подставить руки, но те совсем не держали, упал боком на обкатанные водой голыши, похожие на крупные, наполовину обсосанные леденцы. Галька воспринималась пуховой периной после торчащих из воды зубов дракона, с которыми Антон имел дело последние несколько минут. Он дважды перекатился через спину, убираясь подальше от потока, который так и норовил слизнуть его с зыбкой границы берега и, видимо, дососать до состояния такого же вот неаппетитного монпансье. N'est ce pas?

Пока перекатывался, было больно, но терпимо, это позволяло надеяться, что обошлось без серьезных травм. Это хорошо. Кровотечениями и ушибами он займется потом, сейчас нет сил. Никуда они не денутся, синяки и царапины, если он немного поспит. Или хотя бы полежит с закрытыми глазами. Вот так.

Он упал ничком, спрятав лицо в ладонях. Кончики сложенных пальцев неприятно давили на веки, и Антон немного изменил положение рук, чтобы стало удобно. Но поздно: пальцы уже оставили скрытые отпечатки на глазных яблоках и теперь перед внутренним взором Антона, близко, будто сразу же за веками парили два светящихся бледно-оранжевых круга с выколотыми в центре черными дырками размерами со зрачок. Они то медленно бледнели по краям и сужались почти до самых зрачков, то снова расширялись и наполнялись оранжевым светом.

Что ж, пусть себе светят, усмехнулся Антон. Вполне возможно, что эти круги станут теперь единственными источниками света в темном царстве его жизни. Они, да еще двенадцать светящихся насечек на циферблате, плюс три стрелки, включая магнитную. Кажется, часы все еще на нем. Непромокаемые, противоударные, настоящие часы охотника за приключениями. Антон оторвал голову от ладоней и взглянул на левое запястье. Да, кожаный ремешок не подвел, часы были здесь. Все три стрелки, как сговорившись, смотрели точно вверх, часовая пряталась за минутной и указывала на север. Сколько это? Двенадцать дня или ночи? И если дня, то, интересно, какого? Выходного или буднего? Антон прикусил губу. Это казалось кощунственным. В то время как он валяется тут ни жив ни мертв, черт знает сколько суток протянув без еды, зато питья хлебнув по самое горло и еще с горкой, его соотечественники, рассевшись за обеденным столом или укладываясь в теплую постельку, слушают по радиоточке концерт по заявкам «В рабочий полдень» или вечерний гимн! Боммм, боммм.

Он уронил голову на ладони. Знакомое оранжеватое свечение немедленно скользнуло под веки. Что-то в нем присутствовало такое, что не давало уснуть, и подумав немного, Антон сообразил, а вернее вспомнил, что же такого тревожного таится в оранжевых кругах с выколотыми центрами.