Сергей Подгорный - Взгляд с нехоженой тропы

От посадочной площадки до веранды было метров тридцать. По бокам дорожки росли бордовые розы и какие-то голубые цветы. Она оканчивалась двориком, тоже из бетонных плит, в щелях между которыми темнилась трава с серебряными листьями, примятая лишь у порога. Семенов увидел, что окна закрыты тростниковыми шторами, за которыми угадывается электрический свет, и в нерешительности остановился. Дом словно замер и не подавал признаков жизни. Куртка Семенова вымокла под дождем, туфли влажно блестели. Он повернулся, чтобы сделать шаг назад, но дверь веранды, скрипнув, отворилась и сквозь шум дождя он услышал резкий голос.

— Куда вы? — спросил он. — Ведь вы же хотели войти.

Семенов обернулся с растерянной улыбкой, словно был застигнут на чем-то нехорошем, чувствуя себя неловко.

— Видите ли… — сказал он и сразу осекся: перед ним в дверном проеме стоял Корытин. Короткая стрижка, напряженный взгляд, трико астронавта… Ошибки не могло быть.

— Чего же вы стоите? — в голосе Корытина слышалось раздражение.

Семенов взошел на веранду и нерешительно остановился. Они одновременно посмотрели на мокрые следы от его туфель.

— Ничего, — сказал Корытин. — Ничего особенного. Вы просто промокли. Снимите куртку и повесьте над камином.

Он говорил странно: глядя чуть мимо собеседника; движения его были нервными: то излишне медлительными, то порывистыми, почти судорожными.

— Сейчас. Не стоит беспокоиться, — сказал Семенов.

Они вошли в первую комнату. Корытин включил электрический камин, и на минуту воцарилось напряженное молчание. Семенов неловко улыбнулся и сделал вид, что рассматривает обстановку.

Комната была отделана под старину: белая пластмасса стен и потолка, коричневая — пола, небольшой стол посередине, два легких кресла-качалки возле него, шкаф и холодильник в стене. Подоконники были в виде ящиков, и там росли цветы. Все было, как он ожидал, даже старинный магнитофон на столе и большая зеленоватая фотография в узкой черной рамке. Корытин тяготел к вещам своего времени; в этом не было ничего странного.

Фото запечатлело голые с резкими очертаниями камни, хаос из камней и человека без скафандра, вернее, только его незащищенное лицо, плечи в комбинезоне астронавта и неподвижный, даже для снимка, взгляд. Внешность этого человека показалась Семенову знакомой, но кто это, он не смог вспомнить.

— Садитесь… Будьте, как дома, — сказал Корытин.

— Спасибо, — поблагодарил Семенов, и они снова замолчали. Семенов лихорадочно искал, что бы сказать еще, но ничего не приходило в голову.

— Послушайте, а почему вы выбрали для прогулки этот… вертолет? — спросил Корытин, рассматривая зажигалку. Было заметно, что это его интересует, почему-то является важным. — Вертолет, да еще такой варварской расцветки?

— Иногда тянет к старым вещам. На этом вертолете я сегодня путешествовал не только в пространстве, но и во времени. Гравитолеты в тысячу раз комфортабельнее, быстрее, но в них чувствуешь себя только пассажиром. Вертолет — совсем другое дело.

— Вы, верно, тоже из прошлого? — улыбнулся Корытин.

— Нет. Я родился в этом веке. Я не астронавт, я настройщик синхронных выходов ЭВМ.

— А… — не скрывая разочарования, протянул Корытин и поскучнел, замкнулся. Он на время о чем-то задумался, а Семенов понял, почему он так позвал его с веранды: Корытина обманул старинный вертолет.

Корытин вдруг быстро встал, подошел к шкафчику, достал бутылку вина, два бокала, протянул один Семенову:

— Выпейте, вы ведь промокли.

— Спасибо.

Вино шипело и было золотистого цвета. Семенов отхлебнул глоток, снова стал невольно рассматривать фото.

— Кто это? — спросил он, видя, что Корытин следит за его взглядом.

— Голубев. Снимок сделан у «Миража» на Альфе. У меня в шлеме скафандра была фотокамера, она автоматически фиксировала все… А чем привлекает вас этот снимок? — спросил он с непонятным Семенову интересом.

— Не могу сказать. То есть не могу сказать точно. В этом снимке есть что-то противоестественное, что-то пугающее…

— В снимке?

— Нет, — покачал головой Семенов, — в Голубеве. Не знаю, может, это случайная игра света, но мне не по себе, хотя это только лишь фотография.

Корытин долго молчал, чуть постукивая ладонью по столу, уйдя в свои мысли.

— Вы знаете, как я потерпел аварию на Альфе? — словно решившись, спросил он.