Сергей Подгорный - Взгляд с нехоженой тропы

Я не видел взгляда более умного, мудро-понимающего, проникнутого мудрым сочувствием к людям, суетившимся вокруг, и в то же время светлого, исполненного уверенной доброты. На его лице — прости за высокопарное выражение, но лучше сказать не могу — лежала печать глубочайшего знания, глубочайшей, но свободной, без усилия мысли…

Я говорил, как глубоко был поражен. Позднее меня поразило еще вот что: почему никто вокруг не обращал на него такого внимания, как я?.. Взглядывали, кто — просто косился, и шли, спешили по своим крохотным, ничтожным делам: что-то купить, что-то продать или даже просто потолкаться в пряной сутолоке да выпить в ларьке стакан вина, кружку пива у бочки… Почему?!.. Для меня это и до сих пор непостижимо…

Я медленно подходил к незнакомцу все ближе, словно притягиваемый магнитом, не отрывая взгляда. И вот еще какая деталь, кроме всего его облика, непреложно убедила меня в том, что он не отсюда: его одежда была словно лишь только из магазина. Он был одет в ширпотребовскую клетчатую ковбойку, в такие же непритязательные коротковатые ему и сидящие мешковато брюки, обут в дешевые босоножки, которые может купить лишь человек, махнувший на свой внешний вид рукой. И все это, подчеркиваю, было совершенно новое.

Незнакомец не спеша повернулся и неторопливо пошел вместе с толпой вверх, к главному входу в базар. Я на некотором отдалении последовал за ним, весь во власти неодолимого любопытства, решивший во что бы то ни стало узнать, куда же он, в конце концов, придет; узнать о нем как можно больше.

Он шел не оборачиваясь, как-то очень легко, раскованно, но в то же время собранно; прошел мимо главного входа на базар и пошел вдоль высокой базарной ограды дальше: там вскоре начинались окраинные улочки, а за ними — поросший лесом горный склон. И вдруг он на ходу обернулся и посмотрел на меня смеющимися глазами. Смотрел лишь какую-то секунду, но я ясно понял, что он знает все мои мысли и намерения, и еще понял, что мне не надо за ним идти.

Я остановился и смотрел, как он уходит все дальше уверенными легкими шагами…

— Присядем… — предложил Швартин (они как раз дошли до маленького и тихого скверика).

Евтеев молча согласился.

— Ты рассказывал занятно, — произнес Швартин, закурив, — но кого и в чем может убедить твой рассказ?

— Если бы ты своими глазами увидел этого человека… — с сожалением вздохнул Евтеев.

— Я и так его словно бы увидел… И что?

— До тех пор, пока не узнал о Махатмах, меня мучило то, что это, без всякого сомнения, был именно человек.

Швартин взглянул с недоумением.

— В нем не было ни малейшего неизбежного отпечатка нашей цивилизации, но в то же время это — без сомнения — был человек. Единственное, что можно было отнести к камуфляжу, — его одежду. Он был человеком от плоти и крови, и именно это впоследствии поставило меня в тупик. Я не сомневался, что он не отсюда, то есть не дитя нашей цивилизации, но тогда выходило, что где-то есть планета — не только двойник Земли, но биологическая эволюция, эволюция Жизни на которой привела к возникновению людей. Мало кто сомневается во множественности обитаемых миров, но чтобы такое… Я понимал: нет, слишком невероятно. Легче предположить, что наши предки переселились на Землю с этой планеты или когда-то были созданы посетившими Землю разумными существами по их образу и подобию…

Эта загадка мучила меня долгие годы, и, честно сказать, я теперь благодарен ей за это; в разное время я находил ей разные решения, но интуиция говорила, в конце концов, что все не то. И лишь когда узнал о Махатмах и Шамбале — все сразу стало на свое место. Это был Махатма, и эти люди действительно великие мудрецы… — убежденно сказал Евтеев.

— …Но тайна Шамбалы становится от этого… только еще большей тайной… — неожиданно заключил он.

— Кажется, я начинаю привыкать к жаре…

— Человек может ко всему привыкнуть, — подтвердил Швартин.

Оба они были в хорошем расположении духа: Швартин оттого, что пресловутая «экспедиция за призраками» вплотную подошла к зениту, еще день—два — и необходимо будет разворачивать машину на сто восемьдесят градусов, пускаться в обратный путь; хорошее же настроение Евтеева объяснялось тем, что утром проснулся в уверенности, что безумная его, абсурдная затея все-таки удастся. Осуществится задуманное, как ни удивительно. Больше того, хоть Швартину, конечно, об этом не говорил, Махатма, которого он здесь встретит, будет именно тем, виденным им в юности.