Владимир Савченко - За перевалом

Вдруг полыхнул голубой Небесный Огонь, зарычал Небесный Гнев. Снова Огонь и еще громче Гнев. Вождь съежился. Налетел ветер, понес листья, пыль, ветки. Застонало и ухнуло сломанное дерево. Хлынула струями вода. Красная точка вспыхивала в такт Небесному Огню и грохоту Гнева.

…Гроза была на славу, Берн забыл, что он в лаборатории: дождь полосовал отсек с дикарем, струи серебрились в свете молний.

Овальный экран возле пульта показывал зыбкие, пляшущие картины: кроны деревьев, синие тучи, ветвистые разряды раскалывают их, освещают мокрые стволы, скорчившихся дикарей.

В лесу Великий Эхху боялся бы Небесного Гнева по-настоящему и спасался бы по-настоящему. Но здесь не то, это не Небо.

Картины на экране сменились беспорядочными бликами.

— Нет, не то. — Эоли выключил имитацию. — К этому он привык, не впервой… «Обратное зрение», — ответил он на немой вопрос Берна. — Наши каналы информации — зрение, в частности, — не целиком однонаправленны; какая-то часть ее течет по ним и обратно. За выражениями типа «Он прочел ответ в ее глазах» всегда что-то есть. Мысли, переживания и ощущения незрительного плана выдают нервные импульсы, пусть очень слабые, и в зрительных участках мозга. Оттуда они попадают в сетчатку и слегка, чуть-чуть возбуждают ее в далекой инфракрасной области. Мы посылаем красный блик, приковывающий внимание, затем импульсы выразительных впечатлений — и можем, усилив и очистив от помех, прочесть ассоциативный ответ в чужих глазах. Вот ты и увидел, что творилось в мозгу эхху от нашей «грозы». Ничего особенного там не творилось… — Эоли вздохнул.

— А что ты рассчитывал увидеть особенное?

— Что?.. Что-то, позволяющее уяснить, почему они стали иными. Эхху меняются в последних поколениях. В общих чертах понятно: изменения климата, потепление и увлажнение, из-за чего гуманоидные обезьяны распространились в новых местах, межвидовые скрещивания горилл, шимпанзе и орангутангов… да и наши био— и психологические исследования — все это влияет, расшатывает их наследственность. Но в какую сторону они меняются? Раньше это были веселые и покорные твари, для них высшим счастьем было получить от человека лакомство за правильно выполненный тест. А в последние десятилетия отношения между эхху и нами что-то портятся. В лесу около их стойбищ стало опасно показываться в одиночку, да и для лабораторных исследований их так пеленать, — биолог указал вниз, — прежде не приходилось.

Долговязая фигура Эоли моталась вдоль барьера. С одной стороны на него смотрел Берн, с другой, снизу, — настороженный Великий Эхху, от шкуры которого шел пар. Он ждал, что после «грозы» гладкое дерево отпустит его в запутанные норы Безволосых — выбираться на свободу.

— «Обратным зрением» человек может, сосредоточась на глазок считывателя, и без ассоциативных понуканий выдавать, что пожелает: реальную информацию, выдуманные образы, воспоминания… даже идеи. Все, что и так может выразить. Иное дело — эхху. Им надо расколыхать психику, взволновать болото подсознания до глубин. Надо сильное потрясение. Но… какие у нашего мохнатого приятеля возможны движения души, какие потрясения? Грозы не боится, привык. Лишить самки? У него их много. Как я ни мудрил, придумал только одно…

Он замолк, вопросительно глянул на Берна.

— Хм! — Тот понял. — Что ж, правильно. Я бы и сам такое придумал! — и поднялся с места.

— Подожди, переоденься в это, — Эоли протянул профессору его брюки и куртку с пятнами засохшей крови.

В пещере Безволосых снова наступила ночь. Только красный зрачок тлел впереди. Великий Эхху затаился, напрягся: что они теперь задумали?

И вдруг из тьмы ясно, будто в солнечный полдень, возник… Тот Безволосый. Тот Что Убегал! Которого Убили!.. Великий вождь заскулил от удивления и страха, стал рваться из объятий державшего его дерева. Как же так?! Он сам первый догнал его. Разбил дубиной череп. Бил, потому что тот убегал. Все били. После такого не живут — превращаются в мясо, в падаль. А Белоголовый Безволосый жив! И он приближается, смотрит, аыуа! А вот другой рядом — такой же! Тоже он?! А за ними еще, еще!..

Засверкали голубые зарницы, зарычал гром — Небесный Гнев. Эоли, манипулируя клавишами на пульте, нагнетал страсти.

…Они все подходят, подступают, смотрят! Они… они сейчас сделают с ним то, что он сделал с Этим. Зачем?! Нельзя! Другие — это другие, а он — это он! Его нельзя! И — он больше не будет!.. Не надо! Не на-адо!!!