Сергей Подгорный - Взгляд с нехоженой тропы (Сборник)

Он мельком, и как на что-то само собой разумеющееся, взглянул на истлевшие занавеси с поблекшими красками, затем заглянул в первую дверь.

Там была кухня. На пыльных полках стояла пыльная посуда. Она стояла на пыльном столе и на пыльной газовой плите. Такое впечатление, что перед тем здесь готовили много пищи.

Он заглянул во вторую дверь и убедился, что не ошибся: там стоял стол, когда-то сервированный на восемь персон. Это была гостиная.

«Странная планировка», — зачем-то подумал МАК.

Гостиная была просторней. Сквозь зелень перед окнами и ветхие занавеси проникало мало света. Здесь сильнее, чем в кухне и коридоре, пахло прелью.

МАК подошел к окну и коснулся занавеси. Она осыпалась трухой, давая дорогу солнцу. И тут МАК разглядел то, что стояло в углу: это была давно осыпавшаяся, вся в толстом слое пушистой пыли елка. Новогодняя елка. МАК подул на самый большой шар и отпрянул, сморщившись от пыли. Шар слабо заблестел. Тогда, сам не зная зачем, МАК достал из кармана комбинезона чистый платок и стал с осторожностью, держа их на весу, вытирать елочные игрушки. Одна за другой они становились блестящими после его бережных рук, но этот блеск вдруг показался ему страшным; он попятился от скелета елки и пятился, пока не ударился спиною о стену. Тогда, чувствуя все усиливающийся, не контролируемый разумом ужас, он бросился вон из этой комнаты, дома, поселка к солнцу, деревьям и травам. Он упал в коридоре — провалилась трухлявая доска пола — и вскрикнул. Он вскочил так быстро, словно от этого зависела его жизнь, и вновь побежал. Он оглядывался на бегу, хотя его некому было преследовать. Он слышал свое резкое дыхание и громкий стук сердца. Он бежал все расстояние до планетолета и немного успокоился только за его бронированными стенками. Но и там он не мог избавиться от страха: страха всего и неуверенности во всем, вселившемся в него в мертвых городах предыдущих дней и в этом сегодняшнем поселке. Он думал, что скоро и они превратятся в прах, как давно превратились жившие в них люди, как высохло вино в открытых бутылках за сервированными столами.

На секунду он пожалел, что ни в одном из домов не смахнул пыль с календаря, чтобы узнать, когда это случилось. Потом съежился в кресле, чувствуя ни с чем не сравнимое одиночество. Не сравнимое даже с одиночеством полетов к звездам…»

Я отложил последний исписанный листок в сторону. Мне все было ясно. Оставалось только запросить у ЦИКП расшифрованные уже записи показаний приборов «Вольта-20» и анализ крови МАКа 453А.

Ждать пришлось недолго. Через полчаса, все там же, в рубке связи, я записывал на диктофон отчет. Привожу его с сокращениями:

«…В МАКе жил тщательно скрываемый страх того, что неустойчивое военное равновесие, которое сложилось в мире к моменту его старта, закончится мировой катастрофой, самоуничтожением цивилизации.

В этом нет ничего исключительного: тогда, 150 лет назад, так казалось не только ему.

Через 387 дней после начала полета, когда он оказался вне зоны действия еще недостаточно мощных радиопередатчиков Центра и прекратилось поступление информации с Земли, этот его страх стал принимать все более навязчивые формы, доходящие порой, очевидно, до кошмаров. Нет сомнения в том, что МАК стал невольно, но все настойчивее предпринимать попытки найти неопровержимые теоретические обоснования для своего страха, то есть — разрабатывать очередную теорию о том, что цивилизация обязательно погибнет, достигнув определенного уровня научного, технического и технологического развития.

Полет ко Второй планете звезды 127АВ приобрел, таким образом, для него дополнительный смысл: зная, что там предполагается существование высокоразвитой цивилизации, он не мог не надеяться найти подтверждение или опровержение владеющему им, ставшим навязчивым страху.

В окрестностях Второй планеты приборы корабля зафиксировали Омега-поле такой напряженности, которая уже могла влиять на ход некоторых химических реакций, но была еще неопасной для жизни человека.

Психическое состояние астронавта, когда он, наконец-то, достиг окрестностей не только звезды 127АВ, но и ее Второй планеты, нетрудно представить. Но прежде чем приступить к предварительному исследованию планеты, он должен был отдохнуть, и электронный врач ввел ему обычную дозу специального снотворного, структурная формула которого оказалась изменена Омега-полем.