Роберт Шекли: Драмокл (сборник)

Вдали замигали крохотные желтые огоньки. Они приблизились, и оказалось, что это коридорная машина – одноколесное транспортное средство, используемое аристократией для спешных передвижений по дворцу.

Машина аккуратненько притормозила возле короля. Круглая крыша откинулась, и жизнерадостный кудрявый мальчик лет двенадцати, высунув голову, спросил:

– Это вы, отец?

– Конечно, я, – сказал Драмокл. – Тебя как звать-то?

– Самизат, отец, – ответил мальчик. – А мою маму зовут Андреа – вы развелись с ней два года назад.

– Андреа? Такая маленькая, темноволосая, с писклявым голосом?

– Точно. Мы живем в районе Святого Михаила. Мама часто звонит вам по телефону и рассказывает свои сны.

– Вещие, как она утверждает. – Драмокл уселся в машину рядом с Самизатом. – Отвези-ка меня в дворцовый центр.

Самизат рванул машину с места с такой скоростью, что воск, которым был натерт в коридоре пол, расплавился и задымил.

Вскоре коридор вывел их на широкий балкон с балюстрадой. Самизат резко свернул, промчался вниз по длинным лестничным пролетам и немного сбросил скорость, лишь когда подъехал к просторному помещению под куполом, где раскинулась площадь Св. Леопольда. Это была большая базарная площадь, усеянная полосатыми тентами, под которыми сидели люди и нелюди и торговали всякой всячиной. Гейзельянцы, жители северных окраин Глорма, предлагали покупателям глянцевитые бельмоягоды в плетеных корзинках. Гроты – остатки древней расы, населявшей Глорм до прибытия людей, – покачивали головами над чашками с наркотической кашей. Брунгеры из Диспазии и флатландцы из Арнапеста, в красочных национальных костюмах из блестящей кожи и тафты, продавали резные уличные тросточки и свои знаменитые миниатюрные персики. А высоко над толпой реяли огромные золотисто-голубые транспаранты, возвещавшие о тридцатой годовщине Pax Glormicae. [1]

Драмокл заметил кофейню и велел сыну высадить его. Заглотнув двойной капуччино, король расписался в получении кофе и поехал на коридорном такси в дворцовый центр.

Пухлое усатое лицо гофмейстера королевского двора Рудольфа, поджидавшего Драмокла на ступеньках внутренней лестницы, подергивалось от нетерпения.

– Сир! – сказал гофмейстер. – Вы опоздали на аудиенцию!

– Поскольку я король, – заявил Драмокл, – я никуда не могу опоздать, ибо, когда бы я ни появился, я всегда появляюсь вовремя.

– Не путайте меня своей казуистикой, – сказал Рудольф. – Вы сами назначили время аудиенции и велели мне выбранить вас, если опоздаете.

– Считай, что ты меня выбранил. Насколько я помню, сегодня вечером официальное открытие празднования Pax Glormicae?

– Точно так, сир. Все приготовления уже окончены. Адальберт, король Аардварка, прилетел вчера вечером. Мы разместили его в небольшом особняке на рю Монжуа. Руфус, правитель Друта, прибыл со свитой, и его поселили в Тронтийском замке. Снинт, король Лекка, остановился в отеле «Розовый сад» на Храмовой авеню. Ваш брат Джон, граф Карминосольский, только что прибыл в космопорт. Лишь Хальдемар, король Ванира, не соизволил объявиться даже по радио или видео.

– Чего и следовало ожидать. Я встречусь с королями позже. В почте было что-нибудь интересненькое?

– Обычная дребедень.

Рудольф отдал Драмоклу пачку писем, и тот сунул ее в карман джинсов.

– Потом разберусь. А сейчас давай начнем аудиенцию. И постарайся на сей раз не затягивать ее, Рудольф.

– Воля ваша, сир, но до получения специальных указаний я буду придерживаться протокола, установленного вашим достопочтенным батюшкой Отто Странным.

Драмокл пожал плечами. Правила, законы и указы Отто большей частью были весьма разумны, и Драмоклу никогда не приходило в голову их менять. Сопровождаемый Рудольфом, король проследовал в зал для приемов.

Аудиенция протекала скучно, как всегда, и в основном сводилась к определению меры наказания разным графьям и баронам, попавшим в монаршую немилость из-за того, что они обманывали крестьян, или налоговые машины, или кого-нибудь еще. Делать Драмоклу было абсолютно нечего, поскольку гофмейстер уже вынес решения в соответствии с предписаниями Отто Странного. Рудольф бубнил приговор за приговором, а Драмокл сидел на высоком троне и жалел себя.

Несмотря на свой титул абсолютного монарха Глормийского и верховного правителя Местных планет, Драмокл осознавал, что всю жизнь попросту плывет по течению, машинально реагируя на незначительные события, происходившие на Глорме в этот беспрецедентно долгий мирный период. Одуревший от скуки, несчастный король ерзал на троне, прикуривая одну сигарету от другой, и думал про себя, что быть великим монархом – не такое уж великое удовольствие. И тут к трону вдруг приблизилась какая-то старушка, и с этой минуты жизнь короля совершенно переменилась.