Джек Финней - Хватит махать руками

Палатка была квадратная, в виде шатра, внутри горел фонарь, и передняя стенка палатки была откинута. Часовой отдал честь.

- Майор из кавалерии, сэр, - он произнес это так, как и полагается неотесанной пехтуре. - Говорит, дело секретное и срочное.

- Впусти кавалерию, - послышался голос изнутри, и я сразу понял, что генерал - кавалерист в душе. Мы вошли и отдали честь.

Генерал сидел на табурете, поставив на большой деревянный бочонок ноги в старых башмаках с незавязанными шнурками. Он был в черной широкополой шляпе и расстегнутой куртке с погонами, на которых я заметил три серебряные звезды. У него были голубые глаза, твердый взгляд и окладистая борода.

- Вольно, - сказал он. - Ну?

- Сэр, - начал майор, - у нас есть летающая машина, и я предлагаю, с вашего разрешения, использовать ее против мятежников.

- Что ж, - сказал генерал, раскачиваясь на табурете, - вы явились в самое время. Вся армия Ли собралась у Колд-Харбора, и я сижу тут всю ночь за бутыл... то есть за разработкой плана. Их нужно разгромить, прежде чем... Как вы сказали - летающая машина?

- Так точно, сэр, - ответил майор.

- Гм-м, - сказал генерал. - А где вы ее взяли?

- Это долгая история, сэр.

- Должно быть, - сказал генерал, взял со стола окурок сигары и задумчиво сунул его в рот. - Если бы я не сидел тут всю ночь за бутыл... то есть за работой, я бы, конечно, не поверил. А что вы предлагаете делать со своей летающей машиной?

- Погрузить на нее гранаты! - глаза у майора загорелись. - Сбросить их прямо на штаб мятежников! Заставить их немедленно сдаться!..

Генерал покачал головой.

- Нет, - сказал он. - Мне это не по душе. Военно-воздушные силы - это еще не все. Никогда ваши машины не заменят солдат, помяните мое слово. Впрочем, и они могут пригодиться. Это хорошо, что вы ее привезли.

Он взглянул на меня.

- Ты ее погонщик, сынок?

- Так точно, сэр.

Он снова повернулся к майору.

- Я хочу, чтобы вы взлетели с картой, нанесли на нее позиции Ли и вернулись. Если вы это сделаете, майор, то завтра, третьего июня, после битвы под Колд-Харбором, я своими руками приколю вам на мундир серебряные листья. Потому что тогда я возьму Ричмонд, как... ну, не знаю как. Что до тебя, сынок, - он взглянул на мои нашивки, - ты станешь капралом. Может быть, я даже придумаю для тебя новую эмблему - пару крыльев на груди или что-нибудь в этом роде.

- Так точно, сэр, - сказал я.

- Где машина? - спросил генерал. - Пожалуй, я пройдусь погляжу на нее. Проводите меня.

Мы с майором отдали честь, повернулись кругом и вышли, а генерал сказал:

- Идите, я вас догоню.

На краю поля он нас догнал, запихивая что-то в задний карман платок, должно быть.

- Вот вам карта, - сказал он и протянул майору сложенную бумагу. Майор взял ее, отдал честь и сказал:

- Во имя Союза, сэр! За победу...

- Только без речей, - сказал генерал. - Оставим их для предвыборной кампании.

- Так точно, сэр, - ответил майор и повернулся ко мне. - Заправляй!

Я залил бак, мы раскрутили пропеллеры, и на этот раз машина завелась сразу. Мы влезли, я опять перевернул фуражку задом наперед и повязался шарфом.

- Хорошо, - одобрительно заметил генерал. - Это по-кавалерийски.

Мы оттолкнулись и камнем полетели вниз с обрыва, навстречу земле. Потом крылья зацепились за воздух, я потянул на себя рычаг, и мы взмыли вверх, ревя мотором и набирая высоту. Я сделал пологий разворот и два круга над полем - сначала футах в пятидесяти, потом в ста. В первый раз генерал так и стоял там, задрав голову и разинув рот, и видно было, как сверкают в лунном свете его медные пуговицы. Когда я делал второй круг, его голова все еще была задрана вверх, но он, кажется, на нас не смотрел. Его рука была около рта, и он пил, по-моему, воду из стакана - я так подумал, потому что, как раз когда мы выровнялись и взяли курс на юг, он изо всех сил швырнул что-то в кусты и я видел, как в лунном свете блеснуло стекло. Потом он быстро пошел назад, в штаб. Должно быть, спешил сесть за работу.

Моя машина ржала, брыкалась, резвилась я только о том и думал, как бы не дать ей встать на дыбы, и жалел, что у нее нет поводьев. Внизу холодно поблескивала в лунном свете Джеймс-ривер, уходя на восток и на запад, и виднелись огни Ричмонда, но разглядывать их мне было некогда.

Машина заупрямилась, задрожала, и я не успел опомниться, как она закусила удила и ринулась прямо вниз. Ветер выл в оттяжках, и вода неслась нам навстречу.

Ну, объезжать норовистых лошадок мне не впервой. Я налег на рычаг, чтобы задрать ей голову, и она снова устремилась наверх, как будто брала барьер. Но на этот раз в верхней точке подъема она не закашлялась, а фыркнула, почуяв свою силу, и я только успел крикнуть майору: "Держитесь!", как она перевернулась на спину и снова понеслась вниз, к реке. Майор что-то завопил, но во мне играла яблочная водка, и все это было ужасно здорово, и я тоже заорал от радости. Потом я снова потянул рычаг на себя, и мы еще раз перевернулись. Крылья скрипели, как седло на галопе. Высоко поднявшись, я круто наклонил машину влево, и мы описали широкую красивую дугу. Никогда еще я так не веселился.