Джек Финней - Лицо на фотографии

- В общем, конечно...

- Потому что у меня назначена встреча для нас обоих. На Пауэлл-стрит, возле Эмбаркадеро. Пойдемте.

Инспектор вышел из-за стола, взяв лежавший на краю большой конверт. Я заметил, что конверт был с обратным адресом нью-йоркского полицейского управления и адресован Айрину. Он направился к дверям, не оглядываясь, словно не сомневался, что я последую за ним. Внизу возле дома, он сказал:

- Мы можем взять такси - вместе с вами я смогу за него отчитаться. Когда я езжу один, то пользуюсь фуникулером.

- В такой чудесный день, как сегодня, брать такси вместо трамвая такое же безумие, как идти работать в полицию.

- Ну что ж, мистер турист! - сказал Айрин, и мы пошли в полном молчании. Трамвай как раз делал круг, и мы заняли наружные места. Стоял типичный день позднего сан-францисского лета, полный солнца и голубого неба; но Айрин мог с таким же успехом ехать в нью-йоркской подземке.

- Так где, по-вашему, находится сейчас Вильям Спэнглер Гризон? спросил он, уплатив за проезд. - Я запросил нью-йоркскую полицию, и они разыскали его для меня за несколько часов - в городском историческом музее. - Айрин открыл конверт, вынул оттуда пачку подколотых листов серой бумаги и протянул мне верхний лист. Это была фотокопия театральной афиши в старомодном стиле, длинной и узкой. - Слыхали когда-нибудь о такой пьесе? - спросил он, читая через мое плечо.

Афиша гласила: "Сегодня и всю неделю! Семь гала-представлений!" А ниже крупным шрифтом "ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я ВАШ ДЯДЮШКА!"

- Ну, кто же ее не знает! - ответил я. - Шекспир, не так ли?

Мы проезжали Юнион-сквер и отель святого Франциска.

- Приберегите свои шуточки для ваших студентов. Прочтите лучше список действующих лиц.

Я прочел длинный перечень имен; в те давние времена на сцене бывало не меньше народу, чем в зрительном зале. В конце стояло: "В уличной толпе", а дальше - добрый десяток исполнителей, и среди них - Вильям Спэнглер Гризон.

- Этот спектакль шел в 1906 году, - сказал Айрин. - А вот другой зимнего сезона 1901 года.

Он сунул мне вторую фотокопию, ткнув пальцем в самый конец списка действующих лиц. Я прочел: "Зрители на Больших скачках"; мельчайшим шрифтом шла целая куча имен, третьим из которых стояло: Вильям Спэнглер Гризон.

- У меня имеются фотокопии еще двух театральных афиш, - сказал Айрин, - одна от 1902 года, другая - от 1904, и всюду он среди исполнителей.

Трамвай остановился, мы вышли из вагона и направились дальше по Пауэлл-стрит. Возвращая фотокопию, я предположил:

- Это его дедушка. Может быть, свою страсть к сцене Гризон унаследовал от него?

- Не слишком ли много дедушек вы обнаружили сегодня, профессор? Айрин вкладывал снимки обратно в конверт.

- А что обнаружили вы, инспектор?

- Сейчас я вам покажу, - ответил он, и мы продолжали путь молча.

Впереди виднелся залив, очень красивый в Солнечном освещении, но Айрин даже не смотрел в ту сторону. Мы подошли к невысокому зданию с табличкой на дверях: "Студия 17: коммерческое телевидение". Мы вошли внутрь, миновали пустую контору, затем громадную комнату с бетонированным полом, на котором плотник мастерил переднюю стену маленького коттеджа. Пройдя помещение, - инспектор явно уже был здесь ранее, - он толкнул двойную дверь, и мы очутились в крохотном кинозале. Я увидел белый экран, дюжину кресел и проекционную будку. Голос из будки спросил:

- Инспектор?

- Да. Вы готовы?

- Сейчас, только вставлю пленку.

- Хорошо.

Айрин показал мне на кресло и уселся рядом. Тоном доверительной беседы он начал:

- В этом городе жил чудак и оригинал по имени Том Вилей - фанатик спорта, настоящий маньяк. Он посещал все боксерские схватки, все спортивные игры и соревнования, все автогонки и дерби, и все они вызывали у него одно лишь недовольство. Мы его знали, потому что он то и дело бросал свою жену. Она ненавидела спорт, придиралась к мужу, а нам приходилось ловить и возвращать его, когда она подавала жалобы на беглеца, не желающего содержать семью. К счастью, он никогда не удирал далеко. Но даже когда мы его ловили, все, что он говорил в свое оправдание, - это что спорт умирает, публике на это наплевать и самим спортсменам тоже, и что он мечтает вернуться в те славные и далекие времена, когда спорт был поистине велик. Улавливаете мою мысль?..

Я кивнул. Кинозал погрузился во тьму, и над нашими головами зажегся яркий луч света. На экране замелькали кадры старого кинофильма. Он был немым, и было странно следить за движущимися фигурами, слыша лишь жужжание проектора. На экране показался Янки-стадион - сначала его общий вид, затем я увидел человека с битой в руках. Камера приблизилась к нему, и я узнал знаменитого бейсболиста Бэйба Рута. Он изготовился, ударил битой по мячу и побежал, радостно смеясь. На экране возникла надпись: "Бэйб снова совершил это!" - и дальше говорилось, что это его пятьдесят первый успех в сезоне 1927 года.