Михаил Тырин - Пустоземские камни

– Если найду еще, сообщать?

– Непременно, – ответили ему.

– Ну, бывайте. – Он повернулся и не торопясь зашагал к поселку.

Он уже почти миновал лагерь и мысленно был дома, хвастаясь тетке премией, как вдруг произошло нечто чрезвычайное. Сначала раздался грохот – настоящий взрыв, от которого дрогнул воздух. За ним последовала мгновенная тишина, во время которой Витек лихорадочно соображал, в какую сторону удирать. И лишь затем мягкий вечерний полутон разодрали людские крики.

Все бежали к центру лагеря. Витек, как тугая струна, несколько секунд колебался, а потом побежал вместе со всеми. События разворачивались вокруг большой белой палатки, где происходило исследование шара. Палатка напоминала цирковой шатер. У входа в шатер стоял Сева. Он, растопырив руки и выпучив глаза, пытался куда-то бежать, но за ним, обвивая ноги, тянулась из палатки какая-то желтая борода.

Севу окружили переполошенные люди, подхватили на руки и освободили от «бороды». Витек, прибежавший почти последним, подпрыгивал за чужими спинами и ловил обрывки разговоров.

Собственно, ничего, кроме обрывков, услышать было нельзя. Сева беспорядочно кричал – его, видимо, контузило, и он не слышал сам себя. Наконец слова начали складываться в какие-то фразы.

– ...Только закрепили! Включили станок... Еще и сверлить не начали! Только бором чуть коснулись! Оно как шарахнет! Как подпрыгнет! Как полезло это мочало!

– Васька! Васька где?! – вопрошали люди.

– Да Васька выскочил! Другого придавило – местного, который с рукой забинтованной. Надо вынимать, пока жив!

Витька вдруг прошиб холодный пот. Ведь это он навел ученых на опасную штуку, которая взорвалась и придавила Гендоса. Тетка непременно сказала бы, что... Да что тетка! Ноги уносить надо!

Он вжал голову в плечи и начал тихонько отходить назад. Развернулся и скачками побежал в поселок, опасаясь, что сейчас его окликнут, поймают, набьют морду и отберут деньги.

Поэтому он не увидел, как огромный спутанный клубок разорвал стену шатра и вывалился на улицу, распугав людей. Как покатился к краю луга и мягко шлепнулся в воду, быстро погрузившись.

И сколько ни искали москвичи Гендоса среди остатков шатра и обломков оборудования, так и не нашли...

Как водится, беда пришла не в одиночку.

Ночью Егорыч вдруг почуял какую-то тревогу. Он уже остерегался ночевать в своем доме, где расположились и творили свои неведомые дела столичные ученые. Его с женой пока приютили соседи, у которых пустовал летний домик в саду.

Среди ночи Егорыч отчего-то проснулся. То ли сердце екнуло, то ли воздух дрогнул, а может, и какой сверхъестественный сигнал свыше...

Он не знал, откуда это. Он только открыл глаза и в ту же секунду понял – по его душу пришла беда. И тут же застучало сердце, задрожали пальцы и расхотелось спать.

Егорыч вскочил и, на ходу одеваясь, побежал к дому. В свете луны ему открылась картина, заставившая его остановиться с раскрытым ртом.

Дом был на месте. Стоял покой, стрекотали кузнечики, издалека доносились редкие птичьи вскрики. И лишь одно нарушало состояние обыкновенности, мира и благодушия – огромная, черная, вся кривая коряга, нависшая над двором.

Не дерево, не видение, не причудливая ночная тень напугали Егорыча. Все деревья и тени здесь он знал по пальцам с раннего детства. Нечто чужое образовалось в его дворе, как раз на том месте, где прежде стоял сарай.

Шаг за шагом, хоть и было невыразимо страшно, Егорыч стал приближаться. Непонятная пугающая штуковина все более нависала над ним. Она была словно свита из сотен больших и маленьких труб, переплетенных единым канатом. Вверху эти трубы расходились уродливыми лапами, как сучья замшелого колдовского дерева. Правда, в поселке не нашлось бы ни одного дерева такой чудовищной высоты. Да и во всей округе.

– Видал чего! – раздался вдруг голос из темноты.

Егорыч шарахнулся было в сторону, но узнал одного из молодых ученых, которые теперь днем и ночью дежурили в его дворе.

– Это... Это... зачем мне такое? – выдавил Егорыч. Он не знал, что говорить, как себя вести и чего теперь ожидать.

– Чуть ли не в полчаса поднялась, – проговорил ученый. – Ползла, как из мясорубки. И вся крутится, скрипит, сучьями машет. Сейчас угомонилась малость...

Они стояли вдвоем и разглядывали чудовище, пока из-за поворота не блеснули фары. Из лагеря прибыла подмога. Еще сонные, но уже взбудораженные москвичи высыпали из кабины, замахали фонарями, заговорили короткими непонятными фразами. Кто-то истошно звал кого-то по радиосвязи, кто-то лишь матерился с испугом и восхищением...