Кирилл Бенедиктов - Точка Лагранжа (Сборник)

Разнежившийся от ласк Профессор не сразу понял, что его подружка говорит о вещах, которые в ведомстве Неприметного проходили под грифом «государственная тайна». А когда понял, так испугался, что едва не скинул молодую обольстительницу с постели.

— Откуда ты могла это слышать? — заикаясь от волнения, спросил Профессор. — Кто тебе мог это сказать?

Две маленькие крепкие ладошки нежно обхватили убеленную сединами голову Профессора и привлекли ее на пышную белую грудь.

— Успокойся, глупенький, — засмеялась Практикантка (Профессор мысленно продолжал называть подругу именно так, хотя уже давно устроил ее на полную ставку в один из департаментов Магической Академии). — Мне многое известно. И совсем не нужно из-за этого волноваться. Наоборот — нужно радоваться. У меня есть друзья…

— Какие друзья? — ревниво вскинулся Профессор, но крепкие ладошки надавили ему на затылок, и он снова утонул в белом и мягком.

— Не перебивай! Не такие друзья, как ты думаешь. Очень, очень серьезные люди. У них много, очень много денег. Они знают, что ты работаешь над УЖАСНО секретным проектом, и готовы помочь тебе…

— В чем? — полузадушенно булькнул Профессор. Практикантка на секунду замялась.

— Ну, доставить все твои записи и всех этих твоих… малышей… туда, где тебя смогут оценить по заслугам.

Профессор ошарашенно молчал. То, о чем он мечтал, начиная операцию «Ответ», вдруг материализовалось перед ним в облике прекрасной соблазнительницы, но Профессор не чувствовал ни радости, ни облегчения. Возможно, потому, что предложить «друзьям» Практикантки ему было нечего.

— Сомневаешься, глупыш? — захихикала девушка, перебирая густые еще волосы любовника. — Думаешь, это ловушка твоего Неприметного? Не бойся, его люди такие же лентяи и ротозеи, как и все в нашем королевстве…

— Господи, — ахнул Профессор. — Про Неприметного-то ты откуда знаешь?

— Говорят же тебе — мне известно куда больше, чем ты думаешь. И о том, что ты уже два года работаешь с орками, делаешь из них таких маленьких-премаленьких орчиков, которых даже не видно без лупы. Это правда, кстати?

— Что — правда? — обреченно переспросил Профессор.

— Ну, насчет лупы?

На этот раз Профессор долго думал, прежде чем ответить. Но Практикантка и не торопила.

— Нет, — сказал он наконец. — Это неправда.

— Значит, их можно увидеть? — Она вдруг стала непривычно — и неприятно — серьезной. — Покажи мне их, дорогой, ну что тебе стоит?

Профессор все-таки поднял голову — благо крепкие ладошки ослабили свою хватку.

— Хорошо, — ответил он коротко. — Одевайся. Я тебе все покажу.

Пока Практикантка приводила себя в порядок (по-военному быстро, машинально отметил Профессор), он вызвал Черную Карету и подписал два пропуска на дорогой гербовой бумаге. Как руководитель проекта он имел право приводить на секретный объект кого угодно. Подумав, рассовал по карманам десятка два сухарей.

Ехали долго — казармы нанорков располагались на самой окраине столицы. Хорошо еще, что Черную Карету с государственными гербами на каждой дверце беспрепятственно пропускали через все дорожные заставы.

— Выходи, — сухо велел Профессор Практикантке, когда Карета наконец остановилась у низкого кирпичного здания. Он ненавидел это место. Здесь нашли бесславный конец его тщеславные мечты о покорении мира, о премии имени Бертольда Шварца, о золотых скрижалях истории… Осталась только кирпичная пыль и запах кислой капусты, которой в последние месяцы кормили нанорков.

— Как интересно, — щебетала Практикантка, спускаясь за ним по выщербленным ступеням. — А почему здесь так темно? Неужели не разрешают зажигать свечи?

— Разрешают, — буркнул Профессор. — Только зажигать нечего…

«Все разворовали, сволочи, — в бессильной злобе подумал он. — Может быть, у меня бы и получилось… даже без этого умника, не сумевшего продержаться без воды каких-то несчастных две недели… я ведь, в конце концов, тоже кое-что понимаю в магии! Но поди добейся здесь хоть какого-нибудь результата, когда воруют и свечи, и витаминные шарики, и даже вяленую собачатину!»

Скрипнула проржавевшая железная решетка, и Профессор со своей спутницей вошли в обширное, погруженное во мрак помещение, заполненное тихим тоскливым шорохом, похожим одновременно на шелест осенних листьев и вкрадчивый голос ночного прибоя.

Практикантка остановилась на пороге, а Профессор прошел дальше, уселся на кучу битого кирпича и вынул из кармана сухарь.