Генрих Эрлих - Загадка Николы Тесла

Будет ли это автомат из костей и плоти или из дерева и стали — не имеет значения, если он сможет делать все то, что требуется от мыслящего существа.

А для этого ему нужен элемент, соответствующий уму, который будет управлять его движениями и действиями, и определять его поведение в любых непредвиденных ситуациях. Наделить его таким элементом несложно…

— Ой ли!

— Сконструированные мною аппараты обладали, так сказать, заимствованным умом, они подчинялись моим командам и двигались в соответствии с движениями моих мыслей. Но у меня был готов план, как придать этим автоматам способность к самообучению, выполняя данные команды, они научатся понимать, что можно и чего нельзя делать, они будут набираться опыта, иначе говоря, копить впечатления, которые будут влиять на их последующие действия.

— И что же помешало тебе претворить этот план в жизнь?

— Люди оказались не готовы к восприятию этих идей, о которых я писал и говорил открыто. Они считали это совершенно недостижимым. А те немногие, кто был склонен считать мое изобретение применимым, были заинтересованы лишь в создании самодвижущейся торпеды для подрыва военных судов или беспилотного самолета для бомбардировки городов, или ракеты, самостоятельно находящей объект уничтожения. Менялись времена и люди, а цель оставалась прежней — разрушение. Не созидание. Я не хотел и не хочу в этом участвовать.

— Марионетке позволительно иметь желания? — раздался вкрадчивый голос.

— Ты поймал меня! — рассмеялся Тесла. — Ты умен! Не побоюсь сказать: чертовски умен!

— Ты мне льстишь или, если угодно, говоришь истинную правду. Но продолжим о желаниях марионетки. Какие такие силы окружающей среды пробуждают их?

— Не силы, согласен. Голоса. Вернее, голос. Все что-то нашептывает на ухо, соблазняет, искушает… Впрочем, может быть, и сила.

— Понимаю тебя.

— Это нечестная игра! Гёте — мое оружие!

— Ты не обладаешь монополией на Гёте. Я, как и ты, волен использовать его когда захочу. Волен или не волен?

— Волен, волен.

— А ты — волен или не волен?

— Кто ж мне запретит?

— Ага! У марионетки, оказывается, есть еще и воля!

— Ах ты, старый софист!

Голоса в номере стихли. Представительный мужчина подождал немного, прислушиваясь, потом легонько постучался и тут же нажал на дверную ручку.

Савва Косанович, единственный из всех жителей Земли, имел право беспрепятственного входа к Тесле. Не потому, что он был чрезвычайным и полномочным послом Югославии, родины великого ученого (оборот этот мужчина проговаривал часто, с гордостью и удовольствием. Помимо этого он был сыном Марицы, младшей сестры Теслы. Только это имело значение.

Косанович окинул быстрым взглядом номер. Дядя при параде, в визитке, на ногах — изящные, сделанные на заказ ботинки, их сужающиеся носы заканчиваются тупым обрывом, верх, скрытый под брюками, доходит до середины икры. На руках — тонкие серые замшевые перчатки. На столике между двумя креслами — корзинка с бутылкой вина (непременно французского и безумно дорогого, подумал Косанович), бокал для вина, бутылка, впрочем, не почата, а бокал стерильно чист. С другой стороны столика стоит наполовину выпитый стакан молока.

Он раскинул руки как бы для объятий, сделал несколько шагов навстречу дяде, остановившись в полуметре. Тесла не только не терпел объятий, он никого не подпускал к себе ближе метра. Расстояние вытянутой руки было признаком интимной близости, такое дозволялось только племяннику. Врачи? Тесла никогда не пользовался их услугами.

— Твоими молитвами, Саввушка, — ответил Тесла по-сербски, — спасибо, что навестил всеми брошенного старика.

— Но у тебя, как я вижу, посетитель, — Косанович повел головой в сторону столика.

— Был, — коротко ответил Тесла, усмехаясь.

— Ты нас познакомишь?

— Он ушел.

— Как? — изумился Косанович. — Разве что через окно.

Тесла согласно кивнул и, указав рукой на приоткрытое окно, продекламировал:

— Опять «Фауст», вечный Гёте! Похоже, дядя, ты обдумываешь какую-то новую идею.

— Конечно.

«Быть может, Савва — последний, кто навестит меня на этом свете, — вот о чем думал Тесла. — Так третий ларец — его?»

Мысль эта не вызвала энтузиазма. Тесла любил племянника. Он был внимателен, заботлив, почтителен, искренне восхищался дядей, немало делал, чтобы прославить и увековечить его имя, носился с идеей создания в Белграде музея Теслы и выбил ему вполне сносную пенсию от югославского правительства — шестьсот долларов в месяц. Но он был дипломатом и представлял страну, сшитую из лоскутов всего лишь четверть века назад, раздираемую внутренними противоречиями и к тому же подвергшуюся агрессии нацистской Германии. Он метался между различными сторонами, вовлеченными в эти конфликты, и втягивал Теслу во все эти дела. То он приводит к нему в отель находящегося в изгнании юного югославского короля, то просит подписать обращение к новому коммунистическому лидеру Югославии Иосипу Броз Тито…