Клиффорд Саймак - Искатель. 1989. Выпуск №3

Существо остановилось, приникло к земле, глядя на крошечные точки света впереди, мерцавшие во мраке, и заскулило в страхе и тревоге.

Этот мир был чересчур жарким и влажным, а тьма — слишком густой. И было тут слишком много буйной растительности. Атмосфера неистовствовала, и растения стонали в агонии. В отдалении виднелись размытые сверкающие вспышки, которые почти не рассеивали ночную мглу, а где-то слышались чьи-то протяжные стенания. И здесь была жизнь — гораздо больше жизни, чем стоило иметь какой бы то ни было планете, — но жизнь низшая, частично состоявшая из биологической каши, маленьких сгустков, способных лишь вяло отзываться на раздражители.

Может быть, и не стоило так настойчиво рваться на волю? — спросило себя существо. Может, лучше было бы остаться в том месте, которому нет имени, там, где не существует ни бытия, ни ощущения или воспоминания о бытии — лишь черпаемое откуда то знание о том, что есть такое состояние, как бытие, да еще редкие проблески разума, разрозненные обрывки информации, которые подогревают стремление бежать, обрести независимость, разобраться, где ты, узнать, почему ты здесь и как мог сюда попасть.

Каким образом в одном месте может оказаться столько воды? И так много растительности, и такой неистовый ералаш стихий! Как вообще на планете — на любой планете — может царить такой кавардак, такое цветистое изобилие! В таком количестве воды — ручьями сбегающей по склонам, собравшейся в мутные лужицы на земле — было какое то святотатство. Мало того, вода присутствовала и в атмосфере, воздух был полон быстро несущихся капелек.

Что это за ткань, которая обхватывает горло и лежит на спине, волочится по земле, развеваясь на ветру? Какая то защитная оболочка? Хотя не очень-то похоже прежде существо никогда не нуждалось ни в каком прикрытии. Ему была необходима только его собственная шубка из серебристого меха.

Прежде? — спросило себя существо. Когда это «прежде»? Прежде, чем что? Существо напрягло память, и у него возникло смутное видение какой-то хрустальной земли, где воздух был холоден и сух, со снежной и песчаной пылью, а ночь, озаренная мягким золотистым светом лун, была такой же яркой, как день. А еще возникло навязчивое, туманное, полуосознанное воспоминание о том, что оно, существо, отправилось в глубины космоса вырывать у звезд их тайны.

Но что это было, воспоминание или фантазия, рожденная безликостью того места, откуда бежало существо? Этого никак не узнаешь.

Существо выдвинуло пару рук, собрало с земли ткань и, скомкав, зажало ее в ладонях. Вода сочилась из материи, маленькие капельки с плеском падали в стоявшие на земле лужицы.

Что это за точки света впереди? Это не звезды: слишком близко к земле, да и вообще тут нет звезд, что само по себе невероятно, ибо звезды были всегда.

Существо с опаской потянулось мыслью к этому ровному свету. Там было еще что-то, кроме света, — на заднем плане ощущалось присутствие какого-то минерала. Существо осторожно ощупало этот фон и осознало, что там, в темноте, стоит минеральная глыба слишком уж правильной формы для скалы естественного происхождения.

Вдали не смолкал безумный грохот; тревожные вспышки далеких огней уносились в небесную бездну. Идти дальше? — гадало существо, — обогнуть огоньки по широкой дуге или двинуться прямо на них, чтобы узнать, что они такое? Или, быть может, вернуться и постараться опять отыскать ту пустоту, из которой оно бежало? Хотя теперь уже неизвестно, где она. Когда существо вырвалось на свободу, ее там не было. А с момента своего освобождения оно ушло далеко.